— С удовольствием! Я в восторге от вашего приглашения… Погодите, надо посмотреть, не закипела ли вода в чайнике.
Не успел он отойти, как выглянувший поверх ограды лоджии Лилли воскликнул:
— Посмотрите, вон идет Дель-Торре.
— Похож на комара в своем проклятом защитном френче, — заворчал Аргайл. — Они приводят меня в бешенство. Я не в силах больше выносить эти лягушачьи мундиры, эту ржавчину, вдруг покрывшую добрую половину человечества.
— Дель-Торре постарается снять ее с себя при первой возможности, — сказал Лилли.
— Верю. Мне он тоже очень нравится.
— Смотрите, он заметил нас. Он подает знак, что хочет подняться к вам, Аргайл.
— Как? В этом противном мундире? Мне приятнее было бы, чтобы он пришел в кринолине своей прабабушки. Будь я один, я не пустил бы его в таком виде. Но ради вас — пусть входит.
Аргайл подошел к парапету балкона и помахал маркизу рукой.
На лестнице, по каменным ступеням, послышались шаги Дель-Торре. Через минуту он постучался в дверь.
— Войдите, — крикнул Аргайл из своей спальни, где он был занят мытьем стакана. — Здравствуйте. Проходите прямо в лоджию. Здесь у меня не убрано.
Маркиз обменялся с Лилли и Аароном сердечным рукопожатием.
— Очень рад вас видеть, очень рад! — сказал он Лилли с искренней улыбкой радости, протягивая ему обе руки в лайковых перчатках. — Когда вы вернулись во Флоренцию?
Последовало краткое изложение обстоятельств со стороны Лилли.
— И сколько времени вы здесь пробудете? — задал неизбежный вопрос Дель-Торре.
Лилли чуть-чуть поморщился, отвечая:
— Не знаю. Во всяком случае пробуду ближайшие дни.
Аргайл просунул в окно плетеный садовый стул для маркиза и кусок сухого торта.
— Кушайте пока торт, господа. Вот ножик. Управляйтесь сами. А я сейчас подам чай.
Маркиз нарезал торт и подал ломтики его своим собеседникам.
— Вам скоро удалось разыскать здесь мистера Сиссона? — спросил он Лилли.
— Сразу наткнулся на него, на Виа Национале.
— Разве вы знали о его приезде?
— Нет. Это было для меня совершенным сюрпризом. Я до сих пор не знаю, ради чего приехал сюда мистер Сиссон. Скажите, Аарон, что привело вас во Флоренцию?
— Случай, — ответил Аарон.
— Нет, случаев на свете не бывает, — сказал итальянец. — Человеком управляет судьба, которая влечет его туда, куда, как ему кажется, он идет собственной волей.
— Вы правы, дорогой, — вмешался в разговор Аргайл, вошедший с подносом. — Человека влечет через жизнь некая властвующая над ним сила. Или, если хотите, он сам влечется, покорный единому, господствующему над жизнью стремлению: найти себе друга. В этом и смысл и содержание всей человеческой жизни: найти Друга.
— Вы хотите сказать, любимого, — вставил, улыбаясь, маркиз.
— Да. Это одно и то же. Одно и то же. Голова моя седа. И вот вывод моего жизненного опыта: жизнь — это погоня за любимым.
— Продолжаете ли вы до сих пор эти поиски, Лилли? — спросил маркиз.
— Разве от нас с вами, женатых людей, не покинувших своих жен, можно ожидать, что мы еще чего-нибудь ищем? — ответил Лилли. — Разве мы не удовлетворены всем сердцем теми чудесными женщинами, которые дали нам счастье называть их своими женами?
— Конечно, конечно, — сказал маркиз. — Мы обязаны убеждать в этом себя и других. Но сейчас мы ведем беседу с глазу на глаз. Почему бы нам не раскрыть друг пред другом сокровенную тайну сердца?
— Что же вы там обнаруживаете? — спросил Лилли.
— Позволите говорить мне откровенно за себя и за других? Все мы, на вид, удовлетворенные жизнью люди, в тайной сердцевине своего существа испытываем тревогу пустоты. Наш интимнейший запрос к жизни не удовлетворен. Что-то терзает и грызет нас изнутри. Признайте, что я говорю правду?
— Хорошо. Но что же такое это «что-то»?
— Не знаю. Но думаю, что это нечто, имеющее отношение к любви. Вероятно, сама любовь грызет наше нутро, как раковая язва.
— Почему бы это? Разве такова, по вашему представлению, самая природа любви? — опять спросил Лилли.
— Не знаю. Право, не знаю. Может быть, действительно, это коренится в самой природе любви. Вот послушайте. Я люблю свою жену. Она мне очень дорога. Я восхищаюсь ею, уважаю ее, верю ей. Она значит для меня гораздо больше, чем какая бы то ни была женщина на свете, больше даже, чем моя мать. Итак, я счастлив, и она счастлива нашей любовью, нашим браком. Так было. И вот слушайте дальше. Ничто не изменилось. Любовь не изменилась, она все та же. И тем не менее, теперь мы уже больше не счастливы. Да, мы несчастны. Я знаю, что она несчастна и что я несчастлив.