Сато прервал размышления Ника:
— Хорошо, что дипломатический статус советника позволяет нам оставить при себе оружие.
Ник хмыкнул.
— Вы ведь не взяли с собой дополнительную обойму, Боттом-сан, — вполголоса сказал Сато.
— Мой отец учил меня: если пятнадцати недостаточно, то проку от еще пятнадцати или тридцати будет мало, — отрезал Ник.
Сато кивнул.
— Верно. Но этих меринов от «Го-Моторз» трудно убить. А в Боулдер брать оружие не нужно. Это самый спокойный город в Колорадо.
— Один из самых спокойных, — согласился Ник.
Всё так — если не считать колоссального роста убийств в защиту чести семьи и побивания камнями геев и лесбиянок.
Рикши или веломобили встречались на улицах нечасто, а вот одетых в спандексовые костюмы и тяжелые шлемы людей на легчайших велосипедах, ценой более миллиона новых долларов, было полно. Еще повсюду встречались бегуны, сотни, тысячи бегунов: многие в пропотевших спандексовых костюмах, другие — почти или совсем голые.
— Похоже, у жителей Народной Республики все в порядке со здоровьем, — заметил Сато. — Со скромностью — нет, а со здоровьем все в порядке.
— О да, — сказал Ник. — Вы слышали выражение «нацисты тела»? В Народной Республике полно нацистов тела.
Сато фыркнул, вероятно изображая смешок.
— Нацисты тела, — повторил он. — Нет, не слышал. Но сказано метко.
Бегуны трусцой обгоняли их тележку слева и справа, работая кулаками и предплечьями. Их рассеянные взгляды были устремлены к далекой, но достижимой цели — физическому бессмертию.
Приблизившись к подножию горы Флэгстаф, рикши свернули налево, в просторы Чатоквы с ее широкими аллеями и множеством деревьев. Выше по склону, над Столовой искусств и ремесел и другими сооружениями, виднелся громадный конференц-зал.
Когда Сато расплатился с двумя рикшами, Ник спросил:
— Что вы знаете об этом месте? Не о Чатокве, а о Наропском институте, который арендует эти помещения большую часть года?
Громадный японец пожал плечами.
— Только то, что мне выдал телефон, Боттом-сан. Университет был основан в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году тибетским тулку [61]Чогьямом Трунгпой Ринпоче. Наропа — имя буддийского мудреца из Индии, жившего в одиннадцатом столетии. Университет получил официальную аккредитацию в конце восьмидесятых годов прошлого века, но, в отличие от большинства религиозных университетов вашей страны, не стал дистанцироваться от материнской буддистской организации. Кажется, это «Шамбала интернешнл».
— А вы — буддист, Сато? — спросил Ник.
Сато молча уставился на него. Надолго, Ник уже устал наблюдать себя в его солнцезащитных очках. Наконец Сато заговорил:
— Кажется, здание администрации здесь. Нужно поспешить. Иначе мы опоздаем на наш разговор с мистером Дином.
— Наш разговор?
— Мне интересно, что скажет этот джентльмен, — ответил Сато. — Но вы, как следователь, конечно, можете задавать любые вопросы, Боттом-сан.
— Шли бы вы в жопу, — сказал Ник, но от «суки» воздержался.
Они ускорили шаг.
Ник слышал, что большой каркасный конференц-зал Чатоквы, по размерам не больше крупного сарая, вот уже полтора века заслуживал похвалы исполнителей за выдающиеся акустические свойства. Когда Ник приходил сюда маленьким с родителями, чтобы посмотреть и послушать чудо двадцатого века, Бобби Макферрина, Чатоква наконец-то залатала крышу, — раньше зрители, подняв голову, сквозь прорехи в кровле могли видеть луну и звезды. Но даже и Ник сквозь щели между древними досками стен еще наблюдал деревья и небо. Теперь наропское руководство перестроило стены, и увидеть что-нибудь сквозь них стало невозможно.
Сцена конференц-зала сохранилась, но остальное пространство переоборудовали для зимнего использования: древние, жесткие, как камень, складные сиденья убрали, а на полу установили помосты, восполняя неровности. На одном помосте помещались десятки удобных кроватей. У каждой из них виднелись дорогущие приборы, чтобы замерять пульс и давление, чертить электроэнцефалограмму и различные кривые, характеризующие сон. Мужчины и женщины (иногда понять, кто есть кто, было трудно — все брили головы) в оранжевых мантиях наблюдали за показаниями приборов. Ник прикинул: кроватей было не меньше тысячи.
Он сразу же понял назначение этого места — бесконечно более чистый вариант флэшпещеры Микки Гроссвена. Флэшбэкеры, желавшие подольше оставаться под воздействием наркотика, находились здесь под присмотром и могли не опасаться за свои вещи. Кроме того, за их состоянием непрерывно наблюдали, чтобы мышцы не атрофировались от долгого сна, а пищеварительная система, получавшая лишь внутривенные вливания через капельницу, не вышла из строя. И если в пещере Микки один работник приходился где-то на три сотни клиентов, то в Наропе за каждым бесчувственным телом следил как минимум один «эксперт».
Сопровождающий оставил их, и Ник смог свободно высказать Сато свои мысли:
— Вот на этом Наропа сделала огромные деньги за последнее десятилетие. Кто-то в совете директоров решил, что буддистская цель — «присутствовать в данном мгновении» — подразумевает, что надо заново переживать это мгновение… все мгновения. Студенты занимаются здесь, в НЦАИ, и в здании бывшего Бюро стандартов — думаю, всего их в Боулдере тысяч пятнадцать. Они погружены в так называемую внутреннюю работу.
— Основанную на учении ваджраяны [62]об обнаружении и применении внутренних эзотерических энергий, — прошептал Сато.
— Вам виднее, — сказал Ник. — На измерителе КФ стрелка уже зашкаливает.
— КФ? Что это такое, Боттом-сан?
— Коэффициент фуфла.
— А-а.
— Наропский институт также занимается вашей чайной церемонией, всякими псевдохристианскими лабиринтами, икебаной, целебными кристаллами, выходом астрального тела, друидическими ритуалами, церемониями викки… [63]У вас, Сато-сан, это называется колдовством.
— Икебана и чайная церемония — вполне достойные виды медитации, — тихо сказал громадный шеф службы безопасности. — Но видимо, не у этих шарлатанов.
Один из медиков в красной мантии подошел к пандусу, где у дверей ждали Ник и Сато. По виду это был американец — но, как все здешние учителя и студенты, бритоголовый. Он сложил ладони, низко поклонился и сказал:
— Намасте. [64]
Поскольку никто из троих не был индийцем, Ник ответил:
— Привет.
Монах, или учитель, или как его там, не выказал ни малейшего раздражения, но и не представился.
— Вы пришли, чтобы встретиться с мистером Дином?
— Да, — сказал Ник, помахав своим значком, то есть черной карточкой советника. — Он уже проснулся?
— О да, — ответил монах. — Прошло уже почти три часа после его пробуждения от Прежней реальности. Мистер Дин проделал физические упражнения, поел и провел час с одним из наших надличностных советников, обсуждая свое последнее пребывание в Прежней реальности.
— И где же он? — поинтересовался Ник.
— В саду созерцания, за этим зданием. Хотите, я вас провожу?
— Не надо, мы его найдем. Буду искать плешивого мужика в оранжевой мантии.
— Намаете, — сказал монах, снова сложив руки и кланяясь.
— Пока, реинкарнатор, — попрощался с ним Ник.
По пути в сад Ник и Сато просматривали записки. Перед их отъездом из «Шести флагов» в Денвере начался дождичек. По пути в Народную Республику он прекратился, но теперь низкая гряда серых туч двинулась в считаных ярдах над вершинами пяти Флатиронов. Однако день был довольно теплым. Ник снял куртку и набросил на плечо.