– Мы вышли из Вест-Индии с экипажем в сто семь человек, считая супругу капитана, – с голландской основательностью произнес ван Мандер. – Взяли с испанского судна мальтийца и этого мавра, а оставили на нем две дюжины своих людей. В схватке потеряли четырнадцать. Так что теперь у нас двое раненых и шестьдесят девять в строю… Маловато! Если мы… – он бросил взгляд на Серова, – если решим выручить своих, надо удвоить команду.
– Без «если», – сказал Серов. – Кто эти оборванцы, что торчат у фока? На что они годны?
– Гребцы с сарацинской посудины – с той, что потонула. Магометанские невольники. Должно быть, шустрые парни, коль сумели выбраться. А на что годятся, сейчас узнаем. – Тегг перегнулся через планшир и зычно крикнул: – Эй, там, на баке! Вы, пятеро! К капитану!
Гребцы направились к квартердеку. Глядя на них, Серов подумал: года не прошло, как сам он точно так же шел к капитанскому мостику, чтобы предстать перед Джозефом Бруксом и Пилом. Покойным Бруксом и покойным Пилом… Много с тех пор воды утекло! Теперь это его корабль, и к нему, капитану, идут освобожденные рабы, чтобы выслушать приговор, принять дар жизни или смерти…
Имелась, конечно, разница. Он появился на «Вороне» из совсем другого мира, из грядущих времен, так что растерянность, ошеломление и страх были вполне понятны. Но эти пятеро – не пришельцы, они – плоть от плоти, кровь от крови этого жестокого столетия, и все его опасности, все его тяготы им знакомы и привычны. Они не казались растерянными или испуганными – наоборот, они были счастливы.
Первым на квартердек поднялся высокий мужчина лет сорока. Он был истощен и грязен, но его плечи были широки, на руках и торсе бугрились крепкие мышцы, а тонкие черты лица, плотно сжатые губы и уверенный взгляд говорили о врожденном благородстве.
Мужчина размашисто перекрестился и произнес на французском:
– Хвала Господу, мы на христианском судне! Вы, мессир капитан, спасли нас от почитателей лжепророка, и нет пределов нашей благодарности! В знак этого я, Робер де Пернель, приношу обет. Клянусь, что в трех первых храмах, что попадутся мне по пути, я поставлю столько свечей перед образом Божьим, сколько храбрых мореходов на этом корабле!
В ответ на речи де Пернеля боцман ухмыльнулся, ван Мандер хмыкнул, а Тегг пробормотал:
– Двести свечек, моча черепашья! Лучше уж получить за них наличными.
Бывший невольник отвесил изящный поклон и повторил свое имя:
– Шевалье Робер де Пернель, мальтийский рыцарь, командор Ордена. К вашим услугам, господа!
– Андре де Серра, маркиз и капитан этого судна, – представился Серов, кланяясь в свою очередь. – А это – мои помощники: мастер Тегг, мастер ван Мандер и мастер… Боб, как твоя фамилия?
– Забыл, черрт, – буркнул Хрипатый. – Последний рраз ее называли в корролевском суде. Перед тем, как закатать меня на каторргу.
Но рыцарь де Пернель не обратил на этот инцидент ровно никакого внимания.
– Я полагаю, вы, маркиз, – капер на службе его величества?
«Какого величества?..» – подумал Серов, морща лоб. Потом ответил:
– Нет. Мы, шевалье… как бы это сказать?.. вольные охотники из Вест-Индии. Служим только Господу и собственному кошельку.
– Хмм… Пираты?
– Флибустьеры,[21] – уточнил Серов. – Кто ваши спутники?
– Мои оруженосцы Жан и Луи, – произнес рыцарь, кивнув на тощих, но крепких темноволосых парней. – Двое других – Антонио Скорци, генуэзец, наемный воин, и Пирс Броснан, моряк из Бристоля. Если вы, мессир капитан, доставите нас на Мальту или в любой христианский порт, то…
– Об этом – позже, шевалье. Скажите, кто на нас напал?
– Реис[22] Ибрагим Караман по прозвищу Одноухий Дьявол. Один из тех нечестивцев, что плавают от Стамбула до магрибских берегов, жестоко угнетая христиан, захватывая их суда, убивая одних, а других пленяя, дабы взыскать золото с их безутешных родичей. Он шел из Эс-Сувейры в Гибралтар и, думаю, наткнулся на вас случайно. Воистину он гиена из морских гиен, ядовитый змей, губитель христианских душ! Магистр нашего Ордена мессир Раймонд де Перелос де Рокафуль[23] послал против него галеры с рыцарями и тремя сотнями солдат, но в том бою мы потерпели поражение. Многие попали в плен… я и мои люди… Антонио Скорци и другие… А Броснана взяли у испанских берегов, когда ограбили торговый бриг… – Де Пернель вскинул вверх руки и, широко раскрыв глаза, обратил лицо к ясному небу. – Благодарю тебя, Господи, что пробыли мы в неволе недолго и что послал ты нам избавление с этим кораблем! Неизмерима твоя милость, и потому хочу я дать еще один обет. Когда мы придем на Мальту, я…
– Подождите с обетами, шевалье, – молвил Серов. – Я хочу знать, где бросил якорь этот Караман. Есть ли постоянное место, где он держит пленных и свои сокровища? Где чинит корабли и пополняет экипажи? Где продает награбленное? Есть ли у него владение на берегу? Вы там бывали?
Рыцарь покачал головой.
– Нет, мессир. Как я сказал, мы пробыли в неволе недолго, три с лишним месяца. Но есть остров в заливе Сирт, именуемый Джерба,[24] и там собираются все магрибские разбойники, все враги христовой веры из Марокко, Алжира и Туниса. Лежит этот остров у самых африканских берегов, на юго-западе от Мальты, и оттуда до него двести двадцать миль.
– Местная Тортуга, – буркнул Сэмсон Тегг, поглаживая рукоять пистолета.
– Остров большой, размером с Мальту, – продолжал де Пернель. – Но Мальта находится в открытом море, между Сицилией и Африкой, а Джерба, как я сказал, у побережья, где есть удобные гавани. Должно быть…
Моряк из Бристоля кашлянул.
– Да, мастер Броснан?
– Если будет мне позволено, сэр… – У Пирса Броснана оказался гулкий сочный бас. – Я слышал от других гребцов, от тех несчастных, что были пленными долгие годы… пусть Господь помилует их души и примет в рай… – Моряк перекрестился. – Они говорили, сэр, что есть у Одноухого на Джербе усадьба и что его галеры там часто зимуют. Сейчас они пришли из Эс-Сувейры, где Одноухий брал провиант, и туда он вернется, чтобы подлатать свои суда. А потом уйдет на Джербу через Гибралтар. Скоро зима, море будет штормить… В шторм на шебеке не поплаваешь.
– Это верно, – кивнул ван Мандер. – Ну, что решишь, капитан?
– Мне нужно подумать, – произнес Серов, задумчиво глядя на восток. Там, за немногими милями, лежал марокканский берег, который в этих краях называли Магрибом, и там стояли города Эс-Сувейра, Сафи, Рабат, Танжер и другие. Страна сынов Аллаха, как сказал Мартин Деласкес, страна разбойников, где правит султан Мулай Измаил и где христиан обращают в рабство или бросают в ямы к змеям и ядовитым паукам… Что ожидает там Шейлу? Шейлу, Стура, Тиррела и остальных?
Он повернулся к де Пернелю.
– Караман увел нескольких наших парней, рыцарь. В схватке с ним многие погибли – вот они, лежат на шканцах. – Серов вытянул руку к шеренге мертвых тел. – Мы не бросим своих, но мой экипаж нуждается в пополнении. Вас тут пятеро, и хоть вы слегка отощали, я вижу, что люди вы крепкие и искусные в бою. Если я доставлю вас на Мальту – скажем, месяца через три-четыре – согласитесь ли вы мне служить? Служить верой и правдой, соблюдая законы Берегового братства?
– Хмм, – в глубокой задумчивости произнес де Пернель, – хмм… – Внезапно лицо командора просветлело – кажется, он примирил долг благодарности, свои обеты и чувствительную совесть. – Я не стал бы служить пиратам, но флибустьеры из Вест-Индии – дело другое, – молвил он. – Надеюсь, вы не будете грабить христиан? Топить корабли испанцев, британцев и французов? Суда из Генуи, Венеции, Сицилии?
– За испанцев не поручусь, испанцев мы не любим. Но обещаю первым в драку не лезть. А что до обороны, так этого Господь не запретил. Всякая живая тварь имеет право обороняться.
– Всякая, даже магометане, – согласился де Пернель. – Я вижу, мессир капитан, что вы человек разумный, и я могу послужить вам без урона для рыцарской чести. В чем приношу обет и клятву! За себя, за Антонио, Луи и Жана, солдат Ордена! А мастер Броснан пусть сам решает.
21
Термины, обозначающие морских разбойников: пират – самое древнее наименование, происходящее от латинского «pirata» и греческого «peirates» (от глагола «peiran» – «испытывать», то есть «пытать счастья на море»); корсар – от итальянского «corsaro»; флибустьер – от английского «flyboat» (что означает «малое судно» – флибустьеры часто совершали свои набеги на небольших кораблях) или, возможно, от «freebooter», «вольный мореплаватель». Последний термин, самый поздний по своему возникновению, применялся исключительно к пиратам Вест-Индии, относившихся по своему национальному составу к англичанам и французам с некоторой примесью голландцев и скандинавов. Кроме указанных выше, бытовали еще два наименования: буканьер – французское «boucanier», и капер – немецкое «kaper». Буканьерами именовались французские охотники на быков с острова Эспаньола (Гаити), которые с большой охотой шли в Береговое братство; в основе этого термина лежит индейское слово «букан» – решетка для высушивания мяса (таким сушеным мясом пираты Вест-Индии обычно питались в походах). Каперами назывались морские разбойники, получившие от властей Британии или Франции патент на военные действия против вест-индских испанских колоний. В более широком смысле каперы – любые держатели патента на морской разбой («королевские пираты»). Начало этому промыслу положил арагонский король Альфонс III в 1288 г., а впоследствии особые законы о каперстве появились в Генуе (1313–1316 гг.), во Франции (1400 г.), в Англии (1414 г.) и других странах. Каперство процветало и считалось законным вплоть до Крымской войны 1853–1856 гг. Его отменили на Парижском конгрессе Морской конвенции 16 апреля 1856 г., но в 1879–1880 гг., в период войны Перу и Боливии с Чили, еще встречались случаи каперства.
23
24