Эта версия была придумана Серовым; Чич же о целях своих странствий говорил неохотно и сразу переставал понимать испанский и английский. То ли боялся, что заподозрят его в неискренности, то ли стыдился наивности своих вождей, считавших, что враги испанцев тут же явятся на помощь племени. На самом деле Чич был продан и проигран в карты раз пять или шесть, пока не достался Баску, а от него – Серову. Ни один из его хозяев не клюнул на «дыру в земле», ибо все они были простыми мордоворотами, у коих слово – брань, а довод – кулак. С людьми же разумными, вроде капитана Брукса, Чич не имел возможности пообщаться, пока, заботами Серова, не очутился на «Вороне».
Брукс его допросил с пристрастием – и про испанцев, и про форт, носивший имя Пуэнте-дельОро-и-Кирога, и про рудник в предгорьях. Потом неделю думал и совещался с Пилом, Теггом и ван Мандером. Решили, что попробовать стоит; двести испанцев – не проблема, и помощь к ним не придет, место глухое, в сотнях миль от крупных гарнизонов. Главное вовремя туда попасть, в момент, когда серебро на складе, а корабли, перевозившие груз в Маракайбо, еще не появились. Чичпалакан утверждал, что два галеона приходят в начале осени, чтобы забрать годовую добычу и сменить на четверть гарнизон. Выходило, что самый подходящий месяц – август, и значит, можно без спешки подготовиться к походу.
Спешка Бруксу не нравилась, так как вызывала подозрения у конкурентов. Одной из его заповедей было плавать одному, хотя в союзе с другими вожаками, с тысячей бойцов и дюжиной кораблей, удалось бы отовариться в богатом городе вроде Панамы или Веракруса[51], как это делали Морган, Дэвид и Грамон[52]. Но Джозеф Брукс, лишенный ложного честолюбия, понимал, что времена теперь другие и сам он – птица не того полета. Вожди-орлы в Вест-Индии давно отсутствовали, а это означало, что капитаны-стервятники, даже взяв добычу, передерутся при дележе.
Решивши ощипать серебряный рудник, Брукс призвал Серова с Чичем и, буравя их ледяными глазками, описал, что случится, если в команде или тем более на берегу пронюхают об этих планах. Вырванный язык был меньшей из обещаных кар, но и без этой угрозы Серов молчал бы как рыба. В его голове крутились совсем другие мысли – как возвратиться домой, пусть не во времени, так хоть в пространстве.
Но дела, в отличие от мыслей, повернули его не к востоку, а к югу, к испанскому Мэйну; и вот спустя полгода он очутился не в Европе, а в дебрях Южной Америки, под тропическим ливнем на Ориноко[53]. Может быть, и к лучшему, как утверждал хирург Росано. В Европе уже бушевала война за кастильский престол, армии Людовика перевалили Пиренеи, повсюду двигались полки и грохотали пушки, противники бились в Нидерландах, Испании, Италии, Баварии. Но на французской Тортуге английских пиратов пока ни в чем не ущемляли.
Вор, разбойник и грабитель национальности не имеет, с тоской думал Серов.
К вечеру ливень стих, но легче не стало – воздух казался густым, насыщенным влагой, как в парной. Баню Серов любил, но в разумных пределах, по часу за один сеанс, и представить не мог, что когда-нибудь придется в бане есть и спать. Да еще в такой, где ползают змеи, крокодилы и прочая нечисть.
Ван Мандер опасался вести корабль по ночной реке, и в темное время суток «Ворон» замирал у берега, цепляясь за дно якорями. На этот раз стоянка была выбрана удачней – большой остров с невысокими, перевитыми лианами деревьями. Река разливалась здесь шириной в семь или восемь миль, и на юге и севере едва виднелись темные полоски джунглей. Съехали на берег, распугали полчища кайманов, тех, что помельче, зарубили топорами, разожгли костры, поужинали, выпили порцию рома и вернулись. Спать в этом крокодильем раю не рисковал никто, даже самые отчаянные вроде Хрипатого Боба и Страха Божьего.
Как обычно, Эдвард Пил, помощник капитана, обошел корабль от бака до юта, проверяя, все ли в порядке, и назначая вахтенных. Серов старался не попадаться ему на глаза, но «Ворон» – судно тесное, на нем не спрячешься. Не исключалось, что Пил разыскивал его с особым рвением, чтобы поставить в ночной караул. Французы были Пилу очень не по душе, тем более – французы-умники, потомки маркизов и остальных благородных персон. Граф, а может, герцог, коему Пил проткнул селезенку, являлся французским посланником в Лондоне, и этот подвиг мог стоить Пилу головы. К счастью для него, граф выжил, и Пил отделался ссылкой в заокеанские колонии.
Шагая по квартердеку и изредка перекликаясь с Люком Форестом, дежурившим на баке, Серов размышлял о человеческой природе, склонной даже в плохом искать хорошее. Разбойничья шайка, в которой он очутился, была, пожалуй, не самым худшим вариантом для странника во времени – здесь не требовали ни бумаг с печатью, ни объяснений, откуда он и кто таков на самом деле. Законы Берегового братства не касались предыстории, которую любой бандит и каторжник мог измыслить как ему хотелось. Скажем, Морти утверждал, что он сын англиканского пастора из Ковентри, высланный на острова по недоразумению: дескать, нес папаше церковную кружку с деньгами, а шериф решил, что кружку сперли, – и все потому, что Мортимер залез разок-другой к шерифовой жене в постель. Брюс Кук, шотландец, был, по собственным его словам, патриотом и поборником свободы и грабил лоулендеров[54] исключительно из принципа; Люка Фореста, драгуна, сослали на Барбадос за разногласия с сержантом – тот налетел на ножик, которым Форест чистил яблоко; Жак Герен, пригожий малый, бывший конюх графа Дюплесси, совратил его племянницу – совсем уж нелепая вещь, ибо племянниц у графа не имелось, а только одни содержанки. Таких побасенок у каждого был ворох, и Андре Серра, внебрачный сын маркиза, не являлся в этом смысле исключением.
52
В 1685 г. вожди корсаров Дэвид, Гронье и Тюслей отправились на десяти кораблях с экипажем в 1100 человек в плавание к тихоокеанскому побережью Южной Америки. Их отряд распался на более мелкие группы, которые два года грабили Перу и другие испанские колонии. Многие пираты погибли или потеряли добычу, но Дэвид, своевременно отделившись, вернулся в Вест-Индию через Магелланов пролив с огромной добычей. Грамон, другой известный флибустьер, с флотилией в семь кораблей и экипажем 1200 бойцов, в 1683 г. взял и ограбил Веракрус.
53
В нижнем течении Ориноко представляет собой гигантское, вытянутое в широтном направлении озеро.