Уже на выходе из столовой, Флинн услышал тихий голос Клиффорда:
— Трам-тара-рам!
Глава 18
— Я должен знать, насколько все это затрагивает твои интересы, — сказал Френсис Ксавьер Флинн комиссару Эдди Д'Эзопо. Они сидели в тесной комнатушке, стены которой были увешаны книжными полками. Здесь находились также письменный стол и несколько стульев. Флинн сидел, Д'Эзопо расхаживал, насколько позволяло пространство. — Ты был прав. Мне тоже все это очень не нравится… В каком-то смысле ты нас всех подставил: себя, Коки и меня. И нас теперь могут обвинить в соучастии в убийстве.
— Перестань, Френк. Мы ж не с улицы сюда явились. Занимаем определенные посты. Мы — полиция.
— Но на этот штат наши полномочия не распространяются.
— Твои распространяются, Френк.
— Ты что это, всерьез?.. Зачем я здесь, вот чего не могу понять.
— Просто тебе уже и раньше доводилось действовать вне пределов моей юрисдикции, Френк. И все сходило с рук.
Флинн помолчал, потом заметил:
— Ну, допустим. Хотя это не совсем так.
Д'Эзопо расправил плечи.
— Я что… Я всего лишь их гость. Пусть даже это и наводит на некоторые подозрения. И потом, я не просил тебя привозить сюда Конкэннона. Я четко и ясно сказал: «Приезжай один!» И ни слова о том, куда едешь! — Д'Эзопо всплеснул руками. — А теперь вдруг выясняется, что тебе названивают сюда детишки, пожаловаться, что один из них слишком долго торчит в ванной!
— Ах! — вздохнул Флинн. — Если бы бедняжка Дженни знала, какой долгий следует проделать путь, чтоб заслужить хотя бы толику уединения в этом огромном и людном мире!
После обеда Флинн обошел все здание клуба в поисках Коки. Но обнаружить его нигде не удалось.
Зато Флинн обнаружил в задней части дома помещение, оснащенное самыми разнообразными средствами связи, в том числе несколькими телефонными аппаратами, несколькими телевизорами и компьютерами. А в подвале нашел прекрасно оборудованный гимнастический зал и сауну.
В коридор, ведущий из главной гостиной в столовую, выходили двери трех небольших комнат, из окон которых открывался вид на погруженное во тьму озеро. Как раз в одной из них и сидели они сейчас с Д'Эзопо. По всей очевидности, комнаты предназначались для чтения и тихих задушевных бесед. В самой просторной из трех, той, что посередине, где ему сегодня удалось подслушать беседу о состоянии дел в «Эшли комфорт инкорпорейтед», стоял кабинетный рояль.
Но Коки там тоже не оказалось.
— Все это прекрасно, Эдди. Однако, повторяю, хотелось бы знать, насколько это затрагивает твои интересы.
Из соседней комнаты донеслись звуки аккордов.
— Ты же для них чужак. Не член клуба. И никогда им не станешь. Ты это понимаешь или нет?
Аккомпанируя себе на рояле, Лодердейл запел старинную романтическую балладу «Остров Капри».
— Вот придурок! — Д'Эзопо хлопнул себя ладонью по шее.
Флинн усмехнулся. Если это одна из типичных «выходок» Лодердейла, как выразился бы Уэлер, то довольно смешная. Достаточно представить, как он сидит сейчас за роялем и поет, отчаянно фальшивя и невпопад колотя по клавишам, в своем клубнично-розовом парике, некоем подобии вечернего туалета и несуразно огромных туфлях на высоких каблуках, которыми жмет на педали. Просто пародия, а не человек. В этой чисто мужской компании Лодердейл, похоже, пародировал все бытующие в мужской среде заезженные представления о наиболее отталкивающих чертах женской половины в целом — от стервозности и неистребимого желания нравиться до идиотского стремления распевать баллады, отобедав отварной рыбой с брокколи. Довольно примитивно в качестве пародии, но тем не менее смешно.
— О боже ты мой! — воскликнул Д'Эзопо.
— Так вот, Эдди, я и говорю: ты для них чужак и чужаком останешься. Кстати, сегодня ночью намерен присоединиться к тебе. Совершим групповой налет на кухню. Уж вместе как-нибудь одолеем их замки!
Сидевший в соседней комнате Лодердейл пытался взять высокую ноту и сорвал голос.
Уже более серьезным тоном Флинн добавил:
— Знаешь, Эдди, лично я сыт всем этим по горло. Ты попросил меня приехать, потом попросил остаться. Я не могу принимать участия в уничтожении улик, подкупе, склонению людей к лжесвидетельству…