Приезжай сюда! Конференц-зал! Быстро!
Я не появляюсь в аэропорту, даже если вы будете угощать мороженым всех, кто еще не дожил до сорока двух лет!
Глава 23
— Аэропорт, — Флинн устроился поудобнее на переднем сиденье рядом с Гроувером. — Командный центр. Потом, по пути домой, остановимся у ломбарда.
— Ломбарда.
Гроувер с такой силой вывернул руль, что автомобиль буквально спрыгнул с тротуара. Включил щетки, разгоняя конденсирующийся на стекле туман.
— Как самочувствие? — полюбопытствовал Флинн.
Заплывший глаз Гроувера со времени их последней встречи заметно полиловел.
— Ладно, — продолжил Флинн, не дождавшись ответа. — Может, доложишь мне о визите к вдове Гейгера?
— Ничего нет.
— И дома тоже? Ничего?
— Нет улик.
— А, ты об этом.
— Ее муж, некий Раймонд Гейгер…
— Никос Раймонд Гейгер?
— Некий Раймонд Гейгер.
— Понятно.
— …торговал обувью.
— Ясно, — кивнул Флинн.
— В ночь с понедельника на вторник собирался вылететь в Лондон рейсом восемьдесят авиакомпании «Зефир эйруэйз».
— Любопытно.
— После деловых встреч в Лондоне хотел поехать во Франкфурт. Это в Германии. Семья обеспеченная. Большой дом. «Линкольн-Контитенталь» последней модели, «Меркьюри». Лужайки. Дети.
— А почему он застраховал свою жизнь на пять тысяч долларов перед посадкой в самолет?
— Жена говорит, что он всегда так делает. Суеверие. На похороны.
— Опять суеверие!
— По словам жены, он считал, что с ним ничего не случится, если он будет покупать страховой полис перед посадкой в самолет. Со страховкой, мол, ему никакая катастрофа не страшна.
— Вот уж никогда не видел в страховом полисе ничего смешного. А Флеминги тоже над ним смеялись. Наверное, страховые компании не понимают, что работают в увеселительном бизнесе. Когда догадаются, перестанут платить по полисам. Шутка, понимаешь.
— Страховку они все равно не получат, — добавил Гроувер.
— Как так?
— Во всяком случае, не получат сразу. Миссис Гейгер показала мне письмо, в котором указано, что страховая компания приостанавливает все платежи до полного расследования взрыва самолета, вылетевшего из Бостона в Лондон рейсом восемьдесят.
Через тоннель они ехали медленно, но зато без остановок.
Когда они вновь выехали на свет божий, Флинн повернулся к Гроуверу.
— Может, ты скажешь, что на тебя нашло, что побудило поехать в Кендолл-Грин и арестовать миссис Чарлз Флеминг, никого не поставив в известность о своих намерениях?
— Вас побудило бы то же самое, если б у вас была должная полицейская подготовка или опыт.
Гроувер показал свою бляху кассиру, сидевшему в будке у въезда на платную дорогу, и вновь поднял стекло.
— Так что же это было? — спросил Флинн.
— Дерьмо, — процедил Гроувер. — Вы и ваши женщины.
— Я и мои женщины?
— Копа учат, инспектор, — сержант подчеркнул звание Флинна, — в любой ситуации сохранять хладнокровие, не поддаваться эмоциям.
— Как приятно это слышать.
— В тот день, когда мы вместе приехали к дому Флемингов, вы не могли оторвать от нее глаз.
— Все так. Женщина она интересная.
— Вы смотрели на нее круглыми глазами, — заявил Гроувер. — Она ослепила вас!
— Ослепила? Круглые глаза? Гроувер, а не податься ли тебе в поэты?
— Вам захотелось трахнуть ее. Прямо там. И не отпирайтесь.
— Не буду отпираться. Хоть и не знаю, от чего.
— Господи, розовый мотоцикл! Жена федерального судьи, сама преподает в колледже, консультирует бостонскую полицию… и ездит на розовом мотоцикле. О, боже!
— Да, розовый мотоцикл покорил мое сердце, — признал Флинн.
— Вы не слышали ни одного ее слова. А ведь она созналась в совершении преступления, Френк! Но вы ее не слышали.
— Нет. Я не слышал ее признания.
— Посудите сами, Френк. Судья был старше ее на двадцать два года. Ей — тридцать один. Ему — пятьдесят три.
— Помнится, она что-то говорила по этому поводу.
— Она заезжает за мужем на работу, везет в ресторан у залива, где они обедают с большим количеством спиртного. Потом она отвозит его в аэропорт. Это существенно. Сразу ясно, что она пила гораздо меньше, чем он. То есть старикан здорово набрался.
— Понятно.
Гроувер припарковал «Форд» у тротуара напротив входа в терминал «Зефир эйруэйз» и выключил двигатель.
— А здесь, в аэропорту, она реализует свой замысел, приводит старикана к автомату, где он страхует свою жизнь на полмиллиона долларов. Притворяется, что не знает о страховом максимуме в сто двадцать пять тысяч. Это часть ее плана. Потом она может заявить, что с автоматом они просто играли, никакого злого умысла не было.