— Хесс, это интересная версия, — оборвал Рашин-аль-Хатида Флинн, — но вам нужны доказательства, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Версия? А как насчет предсмертной записки?
— Иногда… У вас есть хоть одна?
— Есть. Написанная почерком Чарлза Флеминга-младшего. Он перерезал себе вены, так что на записке пятна его крови.
По системе громкой связи объявили, что начинается посадка на самолет «Эйр Канада», вылетающий в Монреаль.
Хесс шагнул к Флинну.
— В записке сказано, мистер Флинн: «Он сделал это ради меня».
— Ага! — воскликнул Флинн. — «Он сделал это ради меня». Действительно. Наводит на размышления.
— Наводит на размышления?
— Видите ли, бенефициарием, то есть лицом, получающим страховку, судья указал не Чики. У вас это не вызвало никаких вопросов?
— Естественно, не Чики. Своему сыну он не доверял. Страховку получила бы его жена.
— Значит, вы обвиняете и ее?
— Нет, Флинн, — Хесс смиренно вздохнул: сколько же можно разобъяснять элементарные вещи. — Но она, разумеется, оплатила бы долги из страховки судьи, узнав, что это вопрос жизни или смерти.
— Такова уж человеческая природа? — спросил Флинн.
— Естественно.
— Так вы думаете, что Чарлз-младший знал, что его отец собирается взорвать самолет?
— Нет, — ответил другой фибби. — Но потом он сообразил, что к чему.
— Тогда какой прок от предсмертной записки?
Хесс приблизился к Флинну еще на шаг.
— Только судья и его сын знали, что они сказали друг другу в воскресенье, когда вдвоем ушли на прогулку в лес. И оба мертвы.
— Ага, — кивнул Флинн. — Вот этим и можно прикрыть дело!
Вновь объявили посадку на монреальский рейс.
— Что же, мне представляется, что у вас есть основа для очень хорошего отчета! — Он пожал руку Хессу. — Блестящего отчета. Господи, благослови ФБР и всех маленьких фибби!
* * *— Прибавим шагу, — Флинн вновь ухватил его превосходительство за локоть. — Мы опаздываем на самолет, а мне еще надо позвонить.
Он захлопнул дверь телефонной будки перед носом его превосходительства.
— Элсбет?
— Оба мальчика дома, — доложила она. — Тодд пришел час тому назад.
— Хорошо, хорошо.
— Позвонил он раньше.
— Отлично.
— Я попросила его перезвонить тебе.
— Он перезвонил.
— Френни, мне показалось, он ужасно устал.
— Я знаю.
— Совершенно вымотался. Я даже подумала, не заболел ли он.
— Не волнуйся, он не болен.
— Откуда ты знаешь?
— Он просто устал. Я звоню из аэропорта.
— Он так устал, что ничего не смог мне рассказать.
— Я опаздываю на самолет.
— Ты знаешь, что он делал?
— Да.
— И что он делал?
— О, Элсбет! Занимался физической подготовкой.
— Физической? Это хорошо.
— И он сказал, что ему понравилось.
— Два дня и три ночи занимался физической подготовкой?
— Он сказал, что попал в очень активную группу. Они не давали себе ни секунды передышки.
— Френни, он как-то странно ходит.
— Наверное, болят мышцы.
— Сделать ему массаж?
— Не надо. Он сам придет в норму. Дай ему отоспаться. Побольше яиц, сыра, и он будет как огурчик. Я опаздываю на самолет.
— Куда ты летишь, или лучше не спрашивать?
— Я собираюсь навестить мистера Циня. В Монреале.
— Вернешься завтра?
— Думаю, что да. Тебе что-нибудь нужно в Монреале?
— Ты мог бы привести гаванских сигар. Гостям нравится, когда их угощают гаванской сигарой.
— Ладно.
— Ты помнишь, как провозят контрабанду?
— Конечно. Главное сохранять невинный вид и во всем винить жену. Слушай, сможешь оказать мне услугу?
— Конечно.
— Сасси Флеминг.
— Ты говорил про нее.
— Пожалуйста, найди ее или дома, или в университете.
— Хорошо.
— Скажи ей, что судья не взрывал самолет, хотя в ближайшие несколько часов она услышит обратное.
— А кто говорит, что взорвал?
— Чики, его сын, покончил с собой.
— Это опечалит ее.
— И оставил предсмертную записку, в которой указал, что судья взорвал самолет ради него. Маленький мерзавец!
— Это еще хуже.
— Завари ей чай, добавь в него капельку шерри. Уговори проехаться верхом. Ей это нравится.
— Не беспокойся, Френни.
— Я поговорю с ней, как только вернусь. До встречи.
Глава 37
— Видите ли, я уверен, что некие люди заранее позаботились о том, чтобы его превосходительство не улетел этим рейсом, — говорил Флинн. — Его секретарь Михсон Таха, как выяснилось, кузен президента Ифада, специально забронировал места на семнадцатом ряду, прекрасно зная, что его превосходительство никогда не сядет в семнадцатый ряд, а потом, как только они вошли в салон, указал его превосходительству номер ряда. Естественно, его превосходительство тут же покинул самолет.