Федерико и сам не знал, откуда у него взялись силы, чтобы повысить голос. Схватив Пола за лацкан, он громко спросил:
– Да что ты мелешь? Ты сам ненормальный! Эта чертова Ада вас всех довела до безумия. Как ты можешь говорить такое сразу после похорон своего племянника?
Пол, которого несколько задели обидные слова профессора Канали, не ожидал такой болезненной реакции, но решил продолжать приводить итальянцу логические доводы, всегда помогавшие ему в дискуссиях с коллегами – специалистами по микроорганизмам.
– Ада, конечно, женщина необычная, но за одно это нельзя приписывать ей все несчастья, которые на нас свалились.
Федерико замолчал, а про себя принял решение не уезжать из этого городишки, пока ему не удастся поговорить со вдовой. Поженились они, не известив об этом друзей, и теперь ему хотелось узнать, что послужило причиной такого странного и неожиданного поведения Марка.
– Я отсюда никуда не уеду, пока не поговорю с Адой. Пойдем к ней. Не думаю, что ее скорбь настолько глубока, чтобы она не смогла или не захотела поговорить о только что скончавшемся муже.
Пол выслушал эти слова без особого энтузиазма. Он понимал, что не сможет полностью контролировать итальянца, и полагал, что разговор с Адой может плохо кончиться. Но он отдавал себе отчет, что не может отказать лучшему другу скончавшегося племянника в его праве пообщаться со вдовой. Он достаточно хорошо знал профессора Канали, и искренность его дружеских чувств к Марку не вызывала никаких сомнений.
– Что ж, если хочешь, можем сходить к ним домой. Заодно познакомишься кое с кем из родственников, узнать которых у тебя до сих пор не было возможности.
– Мне нет никакого дела до ее родственников, я хочу поговорить с ней и после этого сразу же уеду.
Пока они шли к центральной площади городка, дождь стих, и вода продолжала капать на прохожих лишь с придорожных деревьев. Издали доносился монотонный шум набегавших на берег морских волн. Ветер изменил направление, и вместе с тем чуть изменилась тональность звучания прибоя. Близость смерти наполняла сумрачный дождливый день особым смыслом. Федерико воспринимал этот полумрак не как отсутствие света, а как непроглядную ночную тьму, надевшую маскарадный костюм в надежде на то, что ей удастся остаться неузнанной. В душе самого Федерико, как и в сердце Пиноккио, повешенного на дереве и брошенного лисой и котом, боролись теперь два чувства: страх и гнев.
По дороге Пол предложил зайти в кафе под названием «Fish Bone».[27] Обычные посетители из местных жителей к этому времени как раз стали расходиться. Остались лишь несколько девушек с бокалами пива, сидевших в весьма экстравагантных позах и при этом пытавшихся держаться как настоящие аристократки, несмотря на довольно пеструю одежду, купленную, возможно, в магазине секонд-хенд. Эти очаровательные создания даже на миг не оторвались от какого-то интересного разговора и не посмотрели в сторону двух вошедших в кафе мужчин.
Известие об утонувшем приезжем обрушилось на тихий приморский городок, произведя эффект подлинно шекспировской трагедии. Все только об этом и говорили: подходя к столику у окна, Федерико краем уха слышал несколько слов о происшествии. Разговор вели две женщины, сидевшие буквально через столик от них. Обеим было за сорок, но при этом они сумели сохранить подростковые фигуры, судя по всему, истязая себя поистине садистскими диетами, режимами и упражнениями. Федерико машинально отметил, что одна из женщин была рыжая, точь-в-точь как Ада Маргарет. Видимо, она была ее родственницей, прибывшей из Лондона, чтобы попытаться утешить несчастную. Это предположение заставило Федерико прислушаться к разговору, на который он поначалу не собирался обращать внимание.
– Неужели он не мог умереть в Лондоне, как все нормальные люди? – спросила родственницу Ады ее спутница.
– Когда человек действительно решает свести счеты с жизнью, сцена и декорации важны, а что с ним случилось, вообще никто не знает, – ответила родственница Слиммернау. – Может быть, он вовсе и не хотел умирать. Я, как его в первый раз увидела, сразу поняла, что он – персонаж трагический. Бедняжка Ада, они ведь так недавно поженились.