Перед хозяином дома расступились, и господин де Бель-Иль с поклоном произнес:
— Ваше императорское высочество, позвольте мне представить вам героев дня!
— Мы позволяем, господин герцог, мы позволяем!
Княгиня повернулась с любезной улыбкой. На застывших лицах Флориса и Адриана не дрогнул ни один мускул. Это была Батистина. Она смотрела на молодых дворян приветливо, но сохраняя должную дистанцию, как и подобало особе царских кровей. Господин де Бель-Иль счел нужным добавить:
— Граф Адриан де Вильнев-Карамей и маркиз Флорис де Портжуа выступили в поход против чикачей добровольцами и выказали отменную доблесть, ваше высочество…
— Прекрасно, господа, прекрасно!
Княгиня протянула молодым людям свою «августейшую» руку. Они безмолвно поклонились. Флорис выпрямился первым и устремил пылающий взор в огромные голубые глаза «княгини». Та спокойно выдержала его взгляд.
— Итак, господа, вы принимали участие в этой победоносной кампании? Я обожаю рассказы о сражениях! — С этими словами княгиня повернулась к своим обожателям.
Согласно правилам этикета это означало, что представление завершилось. Флорис сжал кулаки и двинулся вперед, чтобы помешать княгине ускользнуть.
— О, вашему высочеству (на этом слове Флорис сделал ударение), конечно, известно, что гораздо легче взять в бою форт, нежели образумить упрямую женщину!
Княгиня соблаговолила улыбнуться в ответ на эту реплику. Придворные хихикали и шушукались. Попюлюс де Проте и Гаэтан д’Артагет, также состоявшие в свите знатной особы, поспешили на помощь своему другу.
— Черт возьми, Портжуа, мы все немного загрубели на войне… Ее высочеству еще надо свыкнуться с простотой здешних нравов… не сердитесь на маркиза, ваше высочество, он, как и мы, совсем недавно вернулся после схватки с дикарями!
Княгиня томно обмахивалась веером.
— Я нисколько не сержусь на маркиза… У нас в Петербурге не такой строгий этикет, как в Версале… Знаете, господа, однажды моя любимая тетушка-царица…
Последние слова потонули в гуле голосов. Княгиня в сопровождении своих обожателей направилась к террасе.
Флорис и Адриан словно приросли к полу. Они были настолько потрясены чудовищной наглостью Батистины, что едва слышали восторженные возгласы гостей.
— Какая красавица!
— Что за величавость, черт возьми!
— Изящество, мой милый!
— Вы видели ее украшения, Жозефа?
— Сокровища короны, дорогуша!
— Сразу видно особу царских кровей!
— А воспитала ее французская гувернантка!
— Вот почему она так хорошо говорит!
— Весь город лежит у ее ног!
— Зачем ей понадобилась колония, Маргарита?
— Ревность императрицы!
— Король принимал ее в Версале?
— Конечно, моя дорогая, со всеми почестями!
— Она приехала на Миссисипи со своим «двором» — фрейлинами и слугами!
Флорис, погруженный в свои мысли, внезапно вздрогнул — кто-то тянул его за рукав.
— Гальялда, судаль, я плисла!
Молодой дворянин опустил глаза — перед ним стояла малышка Эмилия. Взвизгнули скрипки, и по залу полетели танцующие пары. Флорис повел Эмилию, но тут Адриан кивнул ему, незаметно показав на даму, которая буквально прилипла к стойке одного из роскошных буфетов. Мрачное лицо Флориса осветилось саркастической улыбкой.
— Я… прошу простить меня, мадемуазель, я вернусь к вам на павану!
Это было редкостным хамством. Флорис стремительно удалился, оставив несчастную Эмилию посреди залы. Он подошел к брату, и оба они осторожно подкрались к особе, привлекшей их внимание. Дама не заметила их, поскольку была поглощена своим занятием — перед ней стояло огромное блюдо с крабами и рисом, а стоящий рядом раб постоянно подливал ей в бокал мускат.
Несмотря на роскошный парик и розовое атласное платье, выгодно подчеркивавшее пышные формы, Флорис и Адриан без труда узнали толстуху, с которой беседовали на хлопковом поле.
— Добрый вечер, мадам Деде! — прошептал Флорис ей на ухо.
Упитанная особа едва не выронила тарелку. Она переводила глаза с одного на другого, не в силах произнести ни слова, и только разевала рот, словно выброшенная на берег рыба. Если бы это было возможно, она провалилась бы под землю или хотя бы уползла на четвереньках под буфетную стойку. Однако Флорис не дал ей времени опомниться. Он схватил ее за руку, а Адриан вежливо принял у нее тарелку и стакан.
— Как здесь жарко, дорогая!
— Не прогуляться ли нам при лунном свете?