— Позвольте мне предложить вам руку, ваше высочество!
Губернатор повлек Батистину к дверям собора. На площади д’Арм царила невообразимая сутолока. Ошеломленные печальной новостью, жители Нового Орлеана устремились к карете, куда уже положили тело маршала. Самые проворные успели увидеть счастливую улыбку на мертвом лице.
— Горе бедным неграм!
Рабы герцога де Бель-Иля жалобно причитали. Маршал был добрым хозяином, и несчастные не знали, как намерена поступить с ними вдова. Быть может, она захочет продать их? Разлучит ли она матерей с детьми и мужей с женами, как это часто происходило после передачи имущества по наследству?
Жанно, стоя на подножке второй кареты, старался успокоить своих соплеменников.
— Принцесса добрая… вы не бояться!
Говоря это, славный малый вдруг поежился. Возвышаясь над толпой, он мог видеть набережную, где стояло здание новой казармы. У ворот два капуцина в сапогах и широких плащах с капюшонами о чем-то говорили с лейтенантом. Один из монахов держал в руках пергамент, а второй мстительным жестом указывал на паперть, куда в этот момент вышли Батистина с губернатором. Жанно не знал, отчего эти двое внушают ему страх, но животный инстинкт предупреждал бывшего раба о надвигавшейся опасности.
Внезапно капюшон одного из монахов приподнялся под порывом ветра.
— Ах ты гадина! — пробормотал сквозь зубы славный малый.
Под коричневым сукном сверкнули угольно-черные глаза. Полный ненависти взгляд был устремлен на Батистину и Флориса, который вел под руку Эмилию, следуя к карете прямо за спиной вдовы.
— Беги, парень, а потом дай мне знать о себе!
Услышав эти сказанные шепотом слова, Жанно опасливо оглянулся. Адриан де Вильнев-Карамей стоял рядом с подножкой, однако выглядел он таким неприступно-холодным, что Жанно никак не мог понять, действительно ли граф говорил с ним. Жанно вновь взглянул на здание казармы. Оба капуцина исчезли, а лейтенант в сопровождении гвардейцев, рассекая толпу, направлялся к собору.
— Поторопись и ни о чем не беспокойся, я тебя прикрою!
На сей раз сомнений не оставалось — этот шепот исходил именно от графа де Вильнев-Карамей. Жанно не стал дожидаться повторного приглашения и, соскочив на землю, затерялся в толпе, мешавшей губернатору с Батистиной подойти к карете. Люди толклись на паперти, слишком тесной для такого сборища.
— Вот горе-то!
— Приехать издалека, чтобы так быстро овдоветь!
— Какая хорошенькая!
— Пропустите же! — кричали швейцарцы.
— Дорогу! Дорогу его превосходительству! — надрывались церковные служки.
Друзья покойного старались оттеснить любопытных. Некоторые сорванцы ухитрились оторвать на память клочок подвенечной фаты.
— Идемте, госпожа герцогиня!
Губернатор увлекал вперед Батистину. Той удалось наконец добраться вместе со своими фрейлинами до экипажа. Адриан протянул руку сестре, помогая ей подняться в карету. Он что-то шепнул, но она не расслышала, поглощенная мыслью о Флорисе и Эмилии. Выворачивая шею, она пыталась углядеть, что делается у нее за спиной. Флорис следовал за ней по пятам, ведя под руку невесту.
Слезы вновь потекли из глаз Батистины.
— Ах, госпожа герцогиня, ваше горе разрывает мне душу! — просюсюкал губернатор, поднимаясь на подножку.
Он даже осмелился взять за руку прекрасную вдову, чтобы запечатлеть почтительный поцелуй. Про себя господин Водрей думал, что роль утешителя дает ему в будущем некоторые надежды. Фрейлины, рассаживаясь на бархатных подушках, посматривали на него искоса.
Эти взгляды действовали губернатору на нервы, хотя своими огромными кринолинами шесть дам приносили несомненную пользу — господин де Водрей мог теснее прижаться к княгине. Он чувствовал ее бедро под шелковой тканью и воспламенялся все больше. Высунув голову из окна, маркиз хриплым голосом приказал:
— Вперед, кучер!
— Минутку, ваше превосходительство! Одну минутку!
Лейтенант и его гвардейцы уже просто отшвыривали в сторону зевак, чтобы скорее добраться до кареты.
— Позже, Прадель! Сейчас не время! — раздраженно воскликнул губернатор, мысли которого были заняты совсем другим.
Но офицер, не слушая, вскочил на подножку и протянул пергаментный свиток.
— Приказано срочно передать вашему превосходительству!
Лейтенант с любопытством заглянул в карету, и Батистине почудилось, что он смотрит на нее с какой-то наглой дерзостью.