Флер всегда колебалась, к горлу подкатывал тошнотворный комок, а на глазах наворачивались слезы. Однако щипок не спускающей с нее глаз горничной приводил ее мигом в чувства, и она приступала к исполнению повседневного ритуала. После этого ей разрешали уйти. Но за дверью она давала волю слезам, а слуги думали, что она плачет из-за любви к матери, и называли ее в один голос хорошей девочкой. Но Флер знала, что в один прекрасный день она не сможет заставить себя поцеловать мать, она наверняка расплачется у нее на глазах и выбежит из спальни, и все узнают о ее ужасной тайне.
В конце концов Федра без особого шума умерла, умерла во сне, а сэр Ранульф в это время находился в Южной Африке. Однажды утром Флер разбудила горничная. У нее было необычно серьезное лицо, и она сообщила девочке, что нужно надеть черное платье, так как ее мать отправилась к ангелам. Эта весть немного сконфузила Флер. Во-первых, у нее не было черного платья — она не знала, что траурную одежду ей сшили загодя, а во-вторых, она подумала, что пребывание в компании ангелов должно вызывать у окружающих радость, но отнюдь не печаль.
Девочка до конца не понимала, что ее мать умерла, и ее смущение еще больше усилилось, когда приехали дядя Фредерик с тетушкой Венерой, чтобы заняться организацией похорон в отсутствие их свояка. Флер любила дядю Фредерика, и он всегда вызывал у нее только приятные чувства. Она ожидала указаний по поводу похоронной процедуры, и девочке хотелось знать, позволят ли ей принять участие в траурной церемонии.
Все прояснилось на следующее утро за завтраком. Когда она вошла в столовую, там были только тетушка с дядей. Они ее сразу не заметили, и Флер удалось подслушать конец их беседы.
— Какое милостивое избавление, — сказал Фредерик.
Венера стояла у окна спиной к двери, комкая в руках носовой платок. — Это счастливое избавление для мальчика, — хрипло ответила она.
— Ему уже два года, а он почти не ходит и не научился говорить! Она его просто губила. Слава Богу, она умерла, вот что я тебе скажу! Если бы она прожила еще год, то у нас на руках оказался бы настоящий идиот.
Фредерик заметил стоявшую возле двери Флер с выпученными от удивления глазами.
— Тише, Ви! — воскликнул он.
Венера повернулась, и Флер, увидав ее ужасное лицо, отвела взгляд в сторону. На нем отразилось горе, но не обычное горе, а что-то вроде мстительного гнева, Флер этого не понимала. Ей показалось, что на нее смотрит первозданная могущественная богиня. Флер съежилась, чувствуя, что сейчас случится что-то ужасное. Она стояла в этой угрюмой тишине, ожидая удара.
— Ступай наверх и посмотри на мать, — наконец произнесла Венера.
— Ах, Венера, — слабо возразил Фредерик. — К чему такая спешка? Может, после завтрака…
— Подойди ко мне, дитя, — строго сказала Венера, не обращая внимания на слова супруга. Она, протянув руку, сделала к девочке несколько шагов. Флер послушно вложила в нее свою ручку, словно жертва, кладущая голову на плаху. Стиснув ее, тетка вывела Флер из столовой и увлекла за собой вверх по лестнице. Миновав коридор, устланный пыльными коврами, они оказались у входа в апартаменты матери.
В доме царила необычная тишина. Длинные напольные часы, стоявшие на лестничной площадке, остановились и больше не тикали. Через маленькое окошко пробивался тонкий солнечный луч, в котором замерли подвешенные в воздухе пылинки. Высокая белая дверь отворилась, и в нос ей ударил знакомый спертый воздух. Но она почувствовала и другой запах, запах матери, похожий на запах увядшего цветка, только он был значительно крепче и бесконечно отвратительнее — какой-то сладковатый, нечистый, тошнотворный!
Флер увидела мать. Она лежала, как всегда на кровати, нет, не совсем так, как обычно. Теперь она лежала не на подушках, а на матраце, простыня покрывала ее до подбородка, а руки были сложены на груди. Мать лежала тихо-тихо. Венера подвела ее к кровати поближе. Все тело Флер сопротивлялось, ноги ее отказывались идти, и она наконец осознала, что ей не хочется находиться здесь, в этой спальне. Они стояли возле самой кровати.
— Твоя мать умерла, Флер, — сказала Венера. — Теперь поцелуй ее в последний раз.
— Нет, — ответила Флер, чувствуя сухость во рту. — Прошу вас, не надо.
— Ты должна, — настаивала на своем тетушка Венера.
Железной хваткой сжав запястье Флер, она подтащила девочку к самому краю кровати. Сопротивляться было бесполезно.