Я подняла бровь, моё любопытство было задето.
— Давай, я слушаю.
Замечательная серая единорожка с синей гривой, спадавшей ей на глаза, казалось, обдумывала это. Но покачала головой.
— Скажи мне, — я слегка толкнула её.
— Мм... Я не хотела бы. Это глупо сейчас.
— Скажи мне, — я ещё раз толкнула. Её отказ делал меня ещё более любопытной.
Это уже было невыносимо.
Я остановилась на мгновение.
— Скажи, скажи, скажи!
Хомэйдж помахала копытом:
— Хорошо, хорошо. Раз уж ты у нас такая любопытная... — Она сделала глубокий вдох. И затем выпалила всё на одном дыхании: — Я хотела попросить тебя найти мне новые песни. Особые песни. Я знаю, что Свити Белль была очень близка с двумя другими основательницами Стойл-Тек, одна из которых — Скуталу. А ещё Скуталу была основательницей Алого Скакуна, чей офис и фабрика прямо тут — в Мэйнхэттене. Эта информация прошла через меня несколько лет назад, и в ней говорится, что офис Скуталу в сохранности, и в нём должны находиться несколько демонстрационных записей песен, которые ещё никто и никогда не слышал. Но сама я не смогу, потому что это весьма опасно. Это место просто кишит мантикорами.
Ух ты. Ага, ладушки, мне было определённо понятно, почему Хомэйдж считает просьбу насчет записей глупостью. А ведь она ещё даже не знает о Вельвет Ремеди.
Что напомнило мне о том, что мне нужно вернуться к Вельвет Ремеди и Каламити, к друзьям, которые сговорились у меня за спиной, и сказать им, что у меня нету лучшей идеи касательно будущего, чем до того, как мы сюда пришли. Мне нужно было отвлечься. И это было, действительно, ради доброго дела. Не говоря уже о том, что мне снова хотелось увидеть сияющее лицо Хомэйдж.
— Хорошо. Сделаю.
Хомэйдж пялилась в пол, крутя копытом. После моих слов, её голова взмыла вверх, недоверчиво вперив в меня взгляд:
— Но п-почему? — пролепетала она.
Я решила попробовать дать свои объяснения с благородством и долей лукавства вместе. Но большая часть меня ощущала, что лжи нет места в обители диджея Пон3. Поэтому я сказала ей:
— Потому что я понятия не имею, что делать дальше. А мои спутники ожидают, что я вернусь с планом. А ещё, если честно, потому что ты попросила меня об этом. — Придав своим словам немного лести, я добавила: — Я была бы счастлива помочь тебе, Хомэйдж.
Она моргнула:
— Так, хорошо, а ты не прослушала, случаем, часть про мантикор?
Я усмехнулась:
— Не-а. С последней заварушки у меня появилась пара нового оружия. Думаю, мы справимся. И не беспокойся, — добавила я, чтобы она не чувствовала себя виноватой. — Если это будет слишком опасно, то мы свалим оттуда.
Хомэйдж твёрдо кивнула, принимая аргументы, из-за чего её волосы снова упали ей на лицо.
— Ладно. Но если уж ты идешь на нечто опасное ради меня, то без награды ты не останешься. Я уж знаю, о чём говорю!
Я вскинула голову, не намереваясь прямо-таки принять или отклонить её предложение, но мне было слишком любопытно, чтобы отклонить предложение, не услышав его.
— Я слышала, что твой друг Каламити расспрашивал всех в округе по поводу потокового регулятора. Ну, так уж случилось, что у меня такой имеется.
* * *
Я была не очень-то уверена, что мне хотелось, чтобы у нас был этот потоковый регулятор. Идея путешествовать на бомбе, несомой пегасом, была не очень привлекательной.
До того, как вернуться к своим спутникам, я сделала ещё одну остановку. Я подозревала, что Вельвет Ремеди не так уж и усердно проясняла ситуацию с Монтереем Джеком (учитывая, что вместо этого она бегала по докторам насчёт меня). Но я знала, что мне стоило истолковывать её сомнения в пользу своей невиновности. А из того, что я поняла, Вельвет Ремеди очень быстро загнала себя в тупик.
С другого боку, мне нужно было поговорить с Монтереем лично, прежде чем строить дальнейшие планы, особенно если эти планы включали в себя пунктик оставить его на произвол судьбы. К сожалению, констебли Башни Тенпони не позволили бы не-гражданке, вроде меня, находиться возле него.
Но это не беда.
Волна ментоловго вкуса, и мир взорвался яркими красками. Пройти мимо охранников было раз плюнуть. Я была очаровательной умной кобылкой; даже если они мне были не интересны, я была определённо интересна им. Я даже была в состоянии уболтать одного из них дать мне карандаш и планшетку. Что было замечательно, потому что сейчас, когда мой разум освобождён от природной вялости, у меня появились идеи!
Потоковый генератор будет непревзойдённым приобретением. Как закончим дела в Башне Тенпони, вернёмся обратно и отремонтируем Небесного Бандита. Может, заложим крюк домой, на станцию Р-7, чтобы маленько починиться и привестись в порядок. Затем мы смогли бы направиться прямо на Филлидельфию, не обращая никакого внимания на опасности...
— Чего тебе надо? — Кислый голос Монтерея Джека прорезался сквозь моё погружение в гениальность от Праздничных Минталок. Я посмотрела и обнаружила его стоящим на кровати из заплесневелого сена в задней части ограждённой решеткой камеры.
Я заново переосмыслила то, где и ради чего я здесь. Глядя на неприятного бежевого жеребца, я рубанула с плеча:
— Зачем, во имя Селестии, ты признался в том, что сделал? Ты знал, что тебя посадят, а то и убьют за это.
Монтерей Джек вперил в меня ледяной взгляд. И, наконец, как если бы он говорил с ребёнком, произнёс:
— Потому что Эквестрийская Пустошь требует жертв. Ты ещё не пробыла тут достаточно долго, чтобы понять это... — Он осмотрел меня. — Но полагаю, ты уже начала понимать. Уже не невинная маленькая кобылка, которой ты была три недели назад, не так ли? Ты убивала. И не просто чудищ, ты убивала других пони. Скажи, когда ты вышла из того Стойла, ты была убийцей?
Шокированная, я подалась назад. Я понятия не имела, как это могло быть с чем-то связанным, но я знала, о чём он говорит. Я помнила, как смотрела на меня Вельвет Ремеди — словно я была по круп в крови. Так я себя представляла в тёмные времена и в кошмарных снах.
— Я знаю, что ты мародёрствовала над трупами. Как насчет воровства у рейдеров или у других пони, которые такие плохие, которых Пустошь довела до такого безумия, и значит, что оправдать можно довольно много из того, что ты им причинила? А как насчет тех пони, воровство у которых сложней оправдать... Или теперь воровать у всех подряд просто и легко? — Слова Монтерея Джека пробудили воспоминания о взломе в сарае Сильвер Белл.
— А ты ещё никого не предавала? Не оставила никакого пони подыхать, спасая собственную шкуру? Убивала невинного, только потому, что это единственный способ спасти себя и близких? — Он таращился на меня, читая отвращение в моих глазах. — Нет? Как насчет более мелких вещей. Доводилось просто уйти?
Разум тут же нарисовал голубую пони, загоняемую насильниками. Но это же не в счёт! Мы даже спасли её жизнь. Каламити даже дал ей целебные зелья. Мы же не просто бросили её на произвол судьбы. Мы помогли! ...А потом оставил её. Вельвет Ремеди, поняла я под ПрМ, ни за что бы не позволила нам уйти не удостоверившись, что кобылка в безопасности и не травмирована расправой Каламити над жеребёнком. Но я-то почему на этом не настояла? Что со мной не так?
Монтерей Джек ждал. Единственный ответ, который я могла дать — кивок. Я кивнула ни на один из его вопросов конкретно, я просто внимательно слушала то, что он говорил.
— Пустошь Экестрии требует жертв. Она заставляет обтёсывать частички самого себя, пока ты не перестанешь узнавать себя. Так ты находишь добродетель. Ты находишь в себе что-то, во что ты веришь, с чем ты не будешь искать компромисс. Никогда. И до тех пор, пока ты хранишь эту частичку себя, одну добрую черту, только тогда ты сможешь перенести вид того, кого ты видишь в зеркале каждое утро. Это становится твоим якорем, вещью, которая позволяет жить самим с собой.
— Моя добродетель, мой якорь, это то, что я честный пони. Я хозяин своему слову. Я никогда не обманывал покупателя. Я не лгу. И до тех пор, пока я смотрю на себя и знаю, что я всё ещё честный пони, то я могу выдержать всё, что я сделал для обеспечения безопасности моей кобылки и жеребят.