Бэйта взглянула на него, и губы ее искривились в болезненной усмешке:
— Я, женщина Мула? Это — нелепо.
Она с усилием улыбнулась и откинула со лба волосы. Наконец, постепенно она заговорила нормальным или почти нормальным голосом:
— Все кончено, Торан, я не могу сейчас говорить. Я не знаю, сколько еще выдержу. Но я могу начать говорить…
Напряжение Торана прорвалось и вылилось в безразлично отчаянном:
— О чем говорить, Бэй? О чем тут можно говорить?
— О том бедствии, которое шествует за нами по пятам. Мы говорили об этом раньше, помнишь, Тори? Как поражение буквально наступает нам на пятки, но все никак не может поглотить нас? Мы были в Фонде, когда он пал, а в это время Независимые Торговцы все еще сражались, но мы вовремя достигли Гавена. Мы были на Гавене, и он пал, а остальные продолжали держаться, и снова мы вовремя ускользнули. Мы были на Неотранторе, а сейчас он наверняка присоединился к Мулу.
Торан выслушал и покачал головой:
— Я не понимаю.
— Тори, такие вещи в реальной жизни не происходят. Мы с тобой — незначительные люди, нас не захватывают разные водовороты политики в один год, если только мы сами не несем с собой этого вихря. Лишь до тех пор, пока мы сами несем с собой источник заразы. Теперь ты понимаешь?
Торан сжал губы. Его взгляд не отрывался от кровавых останков того, что когда-то было человеком, и его глаза заволокло туманом.
— Давай выйдем отсюда, Бэй. Давай выйдем на воздух.
Небо было затянуто облаками. Порывами налетал ветер, растрепавший волосы Бэйты. Магнифико вылез следом за ними и теперь прислушивался к их разговору.
Торан кратко спросил:
— Ты убила Эблинга Миса, потому что ты считала, что он источник заразы? — Что-то в ее глазах поразило его. Он прошептал: — Это он был Мулом? Он не… — Он не мог поверить тому, что сам сказал.
Бэйта резко рассмеялась:
— Бедный Эблинг — Мул? Конечно, нет! Я бы не могла убить его, если бы он был Мулом. Он бы распознал эмоцию, предшествующую этому прорыву, и превратил бы ее в любовь, обожание, страх, во что бы захотел. Нет, я убила Эблинга, потому что он не был Мулом. Я убила его потому, что он знал, где Второй Фонд, и через мгновение выдал бы Мулу секрет.
— Выдал бы Мулу секрет, — тупо повторил Торан, — выдал бы Мулу…
Он испустил резкий крик и повернулся в ужасе посмотреть на шута, который, должно быть, потерял сознание от только что услышанного.
— Не Магнифико? — Торан задал вопрос шепотом.
— Послушай, — сказала Бэйта. — Ты помнишь, что произошло на Неотранторе? О, посуди сам, Тори…
Торан покачал головой и что-то пробормотал.
Тогда она устало продолжила:
— На Неотранторе погиб человек. Погиб человек, хотя к нему никто не прикасался. Разве не так? Магнифико играл на своем визисоноре, а когда он закончил, Принц был мертв. Ну, неужели это не странно? Не странно ли, что создание, которое панически боится всего, явно ужасно беспомощное, обладает способностью убивать по собственному желанию?..
— Музыка и световые эффекты, — возразил Торан, — оказывают огромное эмоциональное воздействие…
— Да, эмоциональное воздействие. И довольно значительное. Эмоциональные воздействия как раз по части Мула. Это, я думаю, может сойти за совпадение. А то создание, которое убивает внушением, так полно ужаса. Ну что ж, возможно. Мул подействовал на его ум, значит, это объяснимо. Но, Торан, я видела кое-что из того, что показывал визисонор, убивавший Принца. Только капельку, но и этого было достаточно, чтобы у меня появилось то же чувство отчаяния, которое овладело мною в Камере Времени и на Гавене. Торан, я не могу спутать — это особенное чувство.
Лицо Торана потемнело.
— Я… тоже это почувствовал. Я просто забыл. Я никогда не думал…
— Тогда мне первый раз пришло это в голову. Это было странное неясное чувство, интуиция, если хочешь. А потом, когда Притчер рассказал нам о Муле и его мутации, все сразу стало ясно. Мул посеял отчаяние в Камере Времени, Магнифико создал отчаяние на Неотранторе. Это было одно и то же чувство. Значит, Мул и Магнифико одно и то же лицо. Разве не складно выходит, Тори? Разве это не похоже на аксиому в геометрии — два предмета, равные третьему, равны друг другу?
Она была на грани истерики, но усилием воли снова привела себя в равновесие. Она продолжала:
— Это открытие до смерти напугало меня. Если Магнифико был Мулом, то он мог узнать мои чувства и изменить их для своих целей. Я старалась, чтобы этого не случилось. Я избегала его. К счастью, он тоже избегал меня, он был слишком заинтересован Эблингом Мисом. Я решила убить Миса прежде, чем он сможет заговорить. Я держала это намерение в секрете — как только могла — в таком секрете, что не решалась даже сказать самой себе. Если бы я могла убить самого Мула… Но я не смогла бы… Если бы он заметил, я бы потеряла все.