— Алхимик, — протянул гном с непонятным выражением. — И не королевский травник вроде господина аптекаря, да? Давайте, сударыня, я вам налью стаканчик за счёт заведения, а потом мы с вами как-нибудь обсудим одно взаимовыгодное дельце.
— Поддельный антиванский бренди? — хмыкнула я, без труда сообразив, зачем трактирщику нужен алхимик. — Скажу не хвастаясь, сударь, мой был лучше настоящего.
Тот одобрительно прищёлкнул языком и налил мне почти полстакана, достав бутылку откуда-то из-под своей стойки, а потом быстро сунув её туда же.
— Вишанте каффас!
Гном даже вздрогнул, поднимая голову, а я удивлённо обернулась: ругательства на тевене здесь, посреди Морозных гор? Однако ухоженному красавцу, которого портили только дурацкие, по моему скромному мнению, закрученные усики, не было никакого дела до выпивки, которую трактирщик прятал от приличных посетителей. Он смотрел на компанию, засевшую за столом в углу. Я на них толком и внимания не обратила, когда вошла: наёмники и наёмники, разве что компания очень уж пёстрая — и люди, и эльфы, и гном. Это я, оказывается, самое главное умудрилась просмотреть, войдя с яркого света в темноватый зал таверны. Во главе этого стола сидел кунари. Самый настоящий, здоровенный и с рогами что у дракона. Кунари — в цитадели Инквизиции? Чудны, Создатель, дела твои! На каждом его колене устроилось по девице, и кажется, именно это обстоятельство заставляло усатого красавца шипеть ругательства на тевинтерском наречии. Я, честно говоря, всегда сомневалась в таких уж выдающихся любовных качествах подобных громил, но многие женщины (да и мужчины тоже) просто не могут смотреть спокойно на такую гору мяса. Красавец, похоже, был из их числа.
— Десять капель вытяжки кровавого лотоса на ложку генелленского слабительного, — сказала я, хлебнув бренди и понимающе ухмыльнувшись. — Никакого вреда здоровью, сплошной ущерб репутации. Лучше добавлять в баранину со специями: лотос страшно горький, а у слабительного характерный маслянистый привкус.
— Десять капель на такую тушу не мало? — усомнился красавец, ничуть не удивляясь совету и даже не думая негодовать, что лезут тут всякие в его личные дела.
— Ну, вы же не рога ему отпиливать будете, а только заставите заснуть слишком крепко для того, чтобы вовремя успеть на горшок.
— Я этого не слышал! — поспешно заявил гном. — Что пьёте, господин Павус?
Я, не сдержавшись, хихикнула: вот уж точно, павлин — и посадка головы, и взгляд… Времени после завтрака прошло уже немало, и два хороших глотка бренди, от которого я, тупо выживая в последние годы, напрочь отвыкла, приятно шумели в голове, подталкивая к разным глупостям.
Красавец Павус в ответ на вопрос трактирщика только сделал неопределённо-величественное движение смуглой кистью, как-то одновременно и изящной, и крепкой. Я даже опечалилась слегка, сравнив наши руки: и кто, спрашивается, из нас мужчина? А вот он ответил мне этак задумчиво:
— Ну, почему же? Про рога тоже мысль неплохая. О, прошу прощения, где мои манеры? — он церемонно поклонился и проговорил так официально, словно нас представляли друг другу на балу в Халамширале, а не в грязноватой таверне, набитой, несмотря на раннее время, пьяным сбродом разной степени вооружённости. — Дориан Павус, безмерно рад встрече с такой умной, понимающей и отзывчивой женщиной.
— Элисса Стентон, — я даже не пыталась изобразить что-то похожее. Как ни пинал меня Первый чародей, прими Создатель его душу, однако учить тонкости этикета, чтобы пытаться сойти за свою в высшем хасмалском обществе (как же давно это было — словно в какой-то другой, чужой жизни), я не собиралась. Ну вот жаль мне было тратить время на то, чтобы зубрить назначение разнообразных вилочек. «Я помню наизусть дюжину вариантов возбуждающего зелья, — огрызалась я на замечания, что дюжина столовых приборов — это совсем немного. — А ферелденка, знающая правила этикета — это всё равно что дрессированная собачка с бантиком на ушках и в атласной юбочке. Предпочитаю оставаться грязным и блохастым мабари».
— Вы позволите вас угостить, дорогая Элисса? Клянусь, никаких поползновений на вашу честь я не планирую.
Трактирщик отчётливо хмыкнул, я посмотрела на кунари и неопределённо повела плечом: понятно, что ухоженный красавец не планирует ничего такого в отношении не первой молодости, крепко потрёпанной и вообще некрасивой ферелденки, если девки на коленях у рогатого здоровяка так его злят.
— С удовольствием, господин Павус, — сказала я. — А вы, простите мою назойливость, не родственник магистру Галварду Павусу?
— Это мой отец. Вы встречались?
— Да нет, что вы. Я читала его работу об использовании…
— Не надо о моём отце, — попросил тевинтерец с тяжким вздохом. — И зовите меня просто Дориан. Пойдёмте наверх, — предложил он. — Там поспокойнее. — Именно в этот момент наёмники хором грянули что-то вроде «Быки не знают страха, остры у них рога…»
Я кивнула, допила бренди и поставила пустой стакан на стойку, поблагодарив гнома за угощение. Меня не развезло, но определённо становилось душно, а все места возле окон были заняты. Может быть, наверху не только поспокойнее, но и попрохладнее?
Ну да, зато там были храмовники. Целая компания, видимо, недавно вернувшаяся из какого-то рейда, судя по свежим повязкам тут и там. Нас с Дорианом проводили слегка недоумевающими взглядами, из чего ясно было, что пристрастий своих тевинтерец не скрывал и видеть с ним женщину для скайхолдцев было странно.
— Вы с кем-то из них знакомы? — Дориан тоже удивился, но разумеется, не своему выбору, а моему бормотанию: «А я-то хотела посидеть спокойно…»
— Это вы к тому, что мальчики без своей формы, а я так уверенно говорю, что это храмовники? — с пьяной занудной дотошностью уточнила я (нет, всё-таки меня развозило). — Так рыбак, знаете ли, рыбака видит издалека. Нам демоны шепчут во сне: «И ты однажды войдёшь в Золотой Город». Храмовникам лириум в крови поёт: «Ты пылающий меч в деснице Создателя».
— Золотой Город давно уже почернел, — возразил Дориан.
— А был ли он Золотым? — в свою очередь возразила я. — Кто его видел тысячу лет назад? И можно ли вообще верить увиденному в Тени? Знаете, как проходил Истязания мой ученик? Его вообще не хотели до Истязаний этих допускать под тем предлогом, что он слишком слаб как маг и вообще просто ходячая кормушка для демонов. А я заявила, что если господам старшим чародеям жаль чашки лириума для парня, так я куплю для него сама… Ладно, — я тряхнула тяжёлой головой, — речь не о том, что я путалась с контрабандистами… Когда Элрен пришёл в себя, он сказал: «Всё очень просто, я вспомнил, кто я — эльфинажный крысёныш. Представил, что мне опять девять лет, и вёл себя соответственно. Кому бы я поверил, оказавшись в Нижнем городе один, без взрослых? Банде таких же уличных крысят, только человеческих? Или доброму дяденьке, который ласково протягивает руку и предлагает отвести домой?» Но если в Тени верить нельзя ничему, откуда нам знать, каким был когда-то Золотой Город, каким он стал и существовал ли вообще?
— Но любой, кто входит в Тень…
— Видит что-то невнятное, однако поскольку ему уже порядком потоптались по ушам на проповедях, думает, будто это и есть осквернённый Золотой Город. — Я быстро глянула на храмовников, вроде бы занятых своими разговорами, и спохватившись, понизила голос: — Простите, больная тема.
— Вам бы о Тени с Соласом поговорить, — усмехнулся Дориан. — Единственная его любовь, как мне кажется.
— Солас? — удивлённо переспросила я. — Я так понимаю, это не город на самом юге Тевинтера?
— Нет, это эльф-отступник. Очень странный эльф, — задумчиво проговорил Дориан. — Совершенно не похож на долийца.