— Установлена личность убитого, — доложил сыщик.
— Это, конечно, очень хорошо, — одобрил Евсей Макарович и без лишних вопросов двинулся к выходу, полагая свои обязательства по надзору за расследованием вполне исполненными.
— Я думаю, убийство совершено в целях ограбления, — раздался голос старшего помощника пристава Оскара Вильгельмовича фон Штайндлера, который также вышел из общей залы в приемную. Господин штабс-капитан имел обыкновение высказывать свое мнение по любому вопросу, не очень заботясь о наличии к тому объективных оснований. Очевидно, ему казалось, что такая манера делает его в глазах начальства незаменимым работником, у которого каждый чих в участке под особым учетом.
— Маловероятно, — отозвался Ардов. — В кармане убитого найдены медные деньги почти на рубль.
— Ну и что? — оживился пристав, желая поддержать простую и понятную версию преступления. — Кто знает, что там еще было, в карманах-то? Может, там двадцать рублей было?
— Двадцать взяли, рубль оставили, — подхватил фон Штайндлер.
— В спешке не нашли, — проявив фантазию, объяснил нестыковочку пристав.
— Или специально оставили, — поддержал старший помощник.
— Чтобы пустить по ложному следу, — довершил описание версии Евсей Макарович, вполне довольный складностью найденного резона.
— Убитый работал ассистентом профессора химии. Доходы были более чем скромными, — попытался остудить начальственный пыл Ардов.
— И какая же версия вероятная? — с насмешливостью в голосе полюбопытствовал фон Штайндлер.
— Думаю, убийство как-то связано с тайной жизнью Крючина.
— Наверное, покойник состоял в масонской ложе? — уже с явной издевкой предположил старший помощник и посмотрел на начальника.
— Таких данных у нас пока нет, — невозмутимо ответил сыщик.
— Илья Алексеевич, я вас очень прошу… — вступил Троекрутов, сделав страдательное выражение лица. — Давайте без этих ваших… узоров…
Пристав нарисовал в воздухе фигуру неопределенной формы и в сопровождении Штайндлера покинул помещение. Ардов опустился на лавку.
Что имеем? В субботу Горский начал какой-то химический опыт, который сегодня завершился неким обнадеживающим результатом. Накануне вечером он отпустил помощников ночевать по домам с обязательством явиться к утру. Крючин почему-то вместо Щепяного переулка отправился к дому 119 по набережной Фонтанки, где и был зарезан. Кто его туда отправил? Не Горский ли? Но с каким поручением?… И почему встреча закончилась смертью парламентера? Список жильцов дома 119 никаких подозрений не вызвал: в квартирке во дворе, состоящей из двух комнат и кухни, обитал слесарь с Варшавского вокзала с супругой; первый этаж занимала генеральша — одна в семи комнатах; во втором проживала семья приказчика из пяти человек; мансардный этаж делили два семейства — военного фельдшера и портного.
Глава 9
Бурые лягушки
— Как думаете, что за опыт проводит Горский? — подсел к Ардову Жарков.
Илья Алексеевич пожал плечами.
— Можете назвать книги, которые были в лаборатории? — не отставал Петр Павлович.
— Зачем вам?
— Сделайте одолжение.
Ардов мысленно вернулся в подвал и, приблизившись к полке, принялся зачитывать названия на корешках:
— «Герметическія фигуры» Клавдия де Доминико Челентано Валлес Нови, «Магическій архидоксъ» Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, «Розарій философовъ» Арнольда из Виллановы…
— А что за манускрипт лежал на столе?
Илья Алексеевич обернулся к столу как раз в момент, когда Аладьин торопливо сворачивал в трубочку листы богато иллюстрированной рукописи. Сыщик успел прочесть лишь заглавные буквы:
— «Splendor Solis».
— Блеск Солнца, — перевел Жарков и в возбуждении потер ладони. — Понятно…
— Что понятно? — вынырнул из «римской комнаты» Ардов.
Этот прием — мысленный возврат на место происшествия — Илья Алексеевич частенько применял в расследованиях, поскольку обладал уникальным свойством памяти — ничего не забывал и во всякий момент мог без труда восстановить в воображении любую картину из прошлого, чтобы рассмотреть ее в мельчайших подробностях, примечая упущенные ранее детали.
— Типичная библиотека алхимика, — заключил Жарков. — Так я и думал. Горский еще в гимназии был увлечен тайнами космического процесса творения, все твердил про четыре первоэлемента Аристотеля и пытался увлечь нас идеями постижения сущности человека и мира.