— Воз и маленькая тележка. А что?
— Подготовь рапорт — сухой остаток, без воды — и подай начальству.
— Я же не закончил еще! Фактов, конечно, много, но выводы делать рано. Я пока…
— Молчать! — рыкнул человек. — Подашь рапорт на основе того, что есть. Точка. Важен сам факт подачи, а не содержание. Попросишь под это дело дополнительные силы и расширенные полномочия. Ясно?
— Не дадут! — Федотов помотал головой. — Меня и так притормаживают все, кому не лень. Полковник Калинин, например. Могу на миллион поспорить — «крышует» Островского полковник! Но поперек его интересов даже начальство не пойдет. У него связи… на самом верху.
— Делай что сказано, человечишка, — раздраженно проронил клиент. — И ничего не предпринимай без моего разрешения. Когда получишь бумаги и людей, я скажу, что делать. Понял меня?
— Понял, — Федотов отвел взгляд и едва слышно скрипнул зубами. — Вы хоть примерно сориентировали бы! Чего я, как слепой щенок, тычусь?
— Хорошо, — после минутной паузы согласился человек. — Мне нужно, чтобы компания Островского оставалась на свободе, но под нашим контролем. Очень скоро они выведут меня на кое-что очень важное. Это я понял недавно, потому и поменял планы. Когда это случится, мы их возьмем или устраним — по обстановке. Что еще ты хочешь знать?
— На что важное они могут вывести? — Федотов недоверчиво взглянул на клиента. — На краденые золотые резервы?
— Нет. Еще вопросы?
— А смысл? — Федотов сунул руки в карманы. — Все равно прямо не ответите. Ладно, напишу рапорт и буду ждать ценных указаний. Вряд ли, конечно, мне дадут даже одного лишнего человека, а не то что расширенные полномочия…
— Это моя забота, — человек окинул скептическим взглядом свою одежду. — Мне надо переодеться.
— В машине полевая форма имеется.
— Идем. И запомни, Федотов, с этой минуты никакой самодеятельности. Забудь обо всем, что ты раньше знал об Островском и его фирме. Забудь о полковнике Калинине и его друзьях. Отныне вся собранная тобой информация становится полнейшей бесполезнятиной. Используешь ее для рапорта и в печку!
— Я не понимаю, почему?!
— Да потому, тупица, что ты шел по ложному следу. Тебе подсовывали дезинформацию, и ты с удовольствием ее проглатывал. Но ничего, я покажу тебе верный путь. Ты больше не занимаешься этим закрытым клубом без моего чуткого руководства. Ясно?
— Три года работы псу под хвост?! — Федотов возмущенно вскинул брови. — Я не верю!
— Не позже чем через сутки ты изменишь свое мнение, майор, обещаю. А чтобы тебе не было обидно, скажу еще кое-что. Ты теперь в такой заднице, что и представить не можешь.
— Вот уж утешили! Все равно не верю!
— Твои проблемы.
— А олигархи? Они тоже в ней?
— Тоже, и гораздо глубже, чем ты.
— Черт побери! — Федотов ударил кулаком в ладонь и зло сплюнул. — Три года!
— Они гораздо глубже, майор, — человек понизил голос. — Так что расслабься.
Басовитые нотки в голосе человека подействовали на Федотова как стакан настойки пустырника. Он прекратил злиться и почти взял себя в руки.
— Хорошо, согласен, — немного успокоившись, сказал майор. — Тогда не обидно. Да и не меняется ничего фактически. Кроме чуткого руководства.
Когда Федотов и клиент добрались до машины, неподалеку собралась вся группа. Как ни странно, никто из бойцов даже мельком не взглянул на сопровождавшего майора оборванца. Будто бы Федотов выбрался из зарослей в гордом одиночестве. Наверняка это равнодушие к собственной персоне обеспечил сам клиент. Бог знает каким способом, с помощью гипноза или особой визуальной маскировки, но факт оставался фактом. Единственным, кто, кроме майора, уделил странному человеку хоть какое-то внимание, был Костя. Он протянул гипнотизеру бутылку с водой, а затем, поняв Федотова с полуслова, вручил еще и комплект полевой униформы с майорскими звездами на погонах. Все это происходило при полном молчании троицы. Лишь когда человек скрылся в хитросплетении улочек дачного поселка, Федотов позволил себе тягостный вздох.
— Эх, не везет мне на знакомых! То жулье попадается, то вообще… нелюди. Может, не по тем тропинкам хожу?
— Не вы один, — угрюмо проронил Костя. — Полковнику Калинину тоже такие попадались. Помните, как он с невидимкой схлестнулся? Может, с этим же?
— С невидимкой? — Федотов задумчиво взглянул на подчиненного. — А что, возможно. Если ты угадал, многое проясняется. С полковником поговорить бы, да только… Нет, обойдемся. Седлай! Мне еще над рапортом всю ночь сидеть. До первых петухов как минимум. А то и вторых дождусь. Вдруг развеется чертовщина?
— Не развеется, — Костя запустил двигатель. — Среди бела дня чертовщина началась, значит, не помогут ни петухи, ни попы.
— Сам знаю, — Федотов уселся в машину. — Это и бесит больше всего!
У каждого поколения свои песни. Особенно сильно отличаются тексты. И дело не в том, что лет тридцать назад к рифмам относились более бережно. В тексты вкладывали другой смысл. Например, песни, на которых выросло поколение Туманова, не только развлекали, но еще и подсказывали верные шаги.
«…Вчерашний вечер остается тайной. В конце концов, зачем об этом думать, всегда найдется тот, кто после все расскажет». Толковый совет, не правда ли? Впрочем, конкретно сейчас Туманову был ближе другой текст: «…и нет ни слов, ни музыки, ни сил». Кроме того, что Виктор ничегошеньки не помнил о вчерашнем вечере, с утра он чувствовал себя совершенно разбитым, а в голове звенела абсолютная пустота. Скажете, пустота не звенит? Еще как звенит! Особенно в голове.
Туманов обвел взглядом интерьер просторного холла и ощутил приступ дежавю. Он уже бывал в этом здании, и не раз. Когда и зачем он сюда приходил, оставалось тайной, и раскрывать ее Виктору никто не спешил, но и без посторонней помощи Туманов понимал, что просто так его сюда не впустили бы. Значит, все верно, он здесь уже бывал и, возможно, имел какие-то дела с обитателями одного из многочисленных офисов, расположенных в здании.
Взгляд скользнул по вывешенному между лифтами длинному списку контор и предпринимателей. Ни одно из имен не вызвало у Виктора никаких ассоциаций. Теоретически, как частный детектив, он мог приходить в любую из фирм. Когда это было? Туманов поморщился. Какое-то смутное воспоминание все-таки зудело в глубине сознания, как муха в банке, но разбудить память этот зуд не мог.
«Но ведь зачем-то я сюда приперся!»
Туманов в сотый раз попытался вспомнить вчерашний вечер и в сотый раз сдался. Он помнил только сегодняшнее утро. Как встал, принял душ, как минут десять удивленно таращился на испачканную грязью и какой-то тиной одежду, как достал из шкафа и отутюжил старые джинсы и рубашку, как, чертыхаясь, отчистил туфли от все той же тины и как, совершенно не задумываясь, направился сюда, в Сити. Зачем? Этот вопрос возник, только когда Виктор вошел в холл офисного центра. И ответа на него Туманов не нашел до сих пор.
«Стоп, машина! А почему я пытаюсь вспомнить исключительно вчерашний вечер? Может быть, подсказка имеется в событиях вчерашнего полудня или утра?»
Виктор «напружинил извилины», но обнаружил в памяти все ту же пустоту. Он не помнил ничего ни о вчерашнем вечере, ни о прошедших сутках в целом. Более того, последние воспоминания относились к утру третьего августа, когда он получил заманчивое деловое предложение от кого-то из этого самого здания. Туманов поднял изумленный взгляд к табло с часами. Кроме времени на нем высвечивалась и дата — седьмое августа.
«Четыре дня амнезии?! — Туманов внутренне похолодел. — И что произошло за эти дни? Не в пробках же я все это время простоял! И почему приехал сюда на такси, а не на новеньком «Фокусе»? Что за чертовщина?!»
— Ждете кого-то, Виктор Алексеевич? — послышалось за спиной.
Туманов резко обернулся и недоверчиво уставился на рослого охранника. Бэйдж на лацкане: «Дмитрий Белозеров, сотрудник охраны» и гарнитура в ухе, а костюмчик от Кардена. Очень странное сочетание. И лицо вроде бы знакомое, но где встречались… хоть убей!