— Ключ, формула, заклинание, код… — пробормотал Туманов. — Код? Может, все-таки код? Код… Постойте, постойте… Женя! А ну, повтори, что ты чувствовала?!
— Когда?
— Не тормози! Когда тебя Враг гипнотизировал. Как бы внутрь заглядывал, да? До самых генов тебя сканировал?
— Это твоя версия, — Женя помотала головой. — Я говорила, что он копал глубоко.
— Вот оно! — Туманов щелкнул пальцами. — Код!
— А еще меня трясло как припадочную…
— Это уже не важно.
— Это тебе не важно! — возмутилась Женя. — А мне так хреново было, что до смерти не забуду!
— Женька, угомонись, — на редкость спокойно попросил Хамелеон и с интересом уставился на Туманова. — Что ты открыл, Архимед? У тебя на лбу крупными буквами написано «Эврика!». Поделишься?
— Все внутри нас! — В глазах у Туманова полыхнула вспышка озарения. — Я понял! Весь мир, вся Вселенная — все в нас! Нам трудно это понять, но так оно и есть. Враг был прав, когда разбирал Женю до самых крохотных винтиков! Чтобы найти нечто снаружи, загляни сначала внутрь себя. Вот в чем соль! Заглянуть внутрь и увидеть то, что, казалось, спрятано где-то снаружи.
— Что за бред?! — Мартов поморщился. — Похоже, пси-удар не прошел для вас бесследно, Виктор Алексеевич.
— Именно так, Андрей Григорьевич! И я даже благодарен Врагу за встряску! Стараясь сбить с истинного пути, он подтолкнул нас к ответу на главный вопрос! К цели моей миссии! Если бы не его гипноз, я никогда не додумался бы, что и, главное, где следует искать!
— Может, коньячку? — предложил Мартов. — От бреда избавляет мгновенно.
— Или наоборот, — Джонатан поднял руку, призывая всех к молчанию. — Виктор, будь любезен, поясни. Что ты имел в виду?
— Попытаюсь, — Туманов потер виски и покосился на Мартова.
Адвокат мгновенно протянул фляжку. Сыщик пару секунд поколебался, но в результате отрицательно покачал головой.
— Зря, — Мартов приложился сам.
— Я имел в виду Формулу Вечности, — медленно, тщательно подбирая слова, сказал Туманов. — Формула — это не закорючки, нацарапанные на древних скрижалях, и не слова, спрятанные в глубинах памяти бессмертных. Формула — это что-то внутри нас, возможно, особая комбинация генов или какая-нибудь лишняя пара хромосом. Фактически — это мы сами! Формулу следует не написать на воротах Вечности, а предъявить! Как действует она и что конкретно в нас является ее составными частями, я пока не знаю, но уверен, что Формула — это не золотой ключик, а действительно код! Генетический код Избранного! Враг, похоже, о чем-то таком тоже догадывается, вот и шарит у нас в мозгах, копая так глубоко, насколько это возможно.
— Круто тебя ошпарило, — одобрительно кивая, сказал Хамелеон. — Я не догадался бы ни в жизнь. Хотя вроде бы все очевидно: ключ, формула, код… Здорово соображаешь, сыщик.
— Не совсем, — скептически заметил Мартов. — В теории господина сыщика нет места для вас, господа Избранные Хамелеоны. Да и для Врага тоже. Его сверхспособности вполне укладываются в понятие Избранности, но такое количество единственных и неповторимых противоречит здравому смыслу. Нонсенс! Избранный должен быть либо один, либо ни одного.
— Необязательно, — горячо возразил Туманов. — Я вполне допускаю, что Формула состоит из нескольких частей. Первая — генетический код Вечных, а вторая — Хамелеонов!
— Тогда уж таких, как мы, — вставил реплику Хамелеон. — Избранных.
— Да, я это и имел в виду, — Туманов торопливо кивнул. — Вот почему нас несколько, а не я один. От каждого вида по Избранному! В Формуле даже код людей может учитываться.
— Ерунда, — Мартов помотал головой. — Бредовые домыслы! Особенно в отношении людей. Допустим на секунду, что вы правы насчет генетического кода. Но из Вечности в этот мир пришли только мы, бессмертные, значит, и Формула должна быть исключительно генетическим кодом Избранного Вечного. То есть вашим, господин сыщик.
— А кто сказал, что из Вечности явились только вы, то есть мы? — Туманов указал на Хамелеонов. — А они откуда взялись? Да и с людьми, если копнуть, не все понятно. В то, что они произошли от обезьян, лично мне верится с трудом. Но главное — это же вполне логично — разделить ключ на три части. Самое надежное средство от случайного открытия ворот.
— А смысл? — упрямо спросил адвокат. — Зачем прятать ключ от нас? Почему Вечности потребовалось запирать нас в этом мире, зачем она лишила нас права вернуться домой, когда мы этого захотим?
— Не ко мне вопрос. Может быть, вы должны были совершить в этом мире что-то особенное? Или просто-напросто — созреть? Может, поиски Формулы были чем-то вроде теста на зрелость? Вечность запрограммировала ситуацию таким образом, что все три расы смогут открыть ворота только сообща, когда дорастут до понимания главного — им нечего делить и незачем истреблять друг друга?
— Когда поумнеют, — обобщил Хамелеон. — Логично.
— Получается, мы были сосланы в этот мир на перевоспитание? — Мартов усмехнулся. — Реальность — зона для малолетних преступников из Вечности? Оригинальная теория, нечего сказать.
— Притормозите! — потребовал Джонатан. — Дайте осмыслить. То есть, Витя, ты хочешь сказать, что, кроме тебя, к Черной скале должны явиться еще как минимум двое — Избранный человек и такой же Хамелеон. И в этом будет заключаться весь процесс предъявления, как ты это назвал, Формулы Вечности, так?
— Даже если так, вы, джентльмены, перескакиваете! — заявил Мартов. — Что конкретно составляет Формулу? Хромосомы, гены, шесть вариантов рисунка сетчатки, по паре на вид? Или особые гормоны? И что значит «предъявить»? Троица Избранных должна оставить на воротах Вечности в Черной скале отпечатки пальцев или вскрыть вены и окропить скалу кровью?
— Да хоть помочиться на нее, какая разница? — вмешался Хамелеон. — Главное — идея.
— Я понимаю, что идея получить статус Избранного вам, юноша, по душе, — Мартов ухмыльнулся. — Но пока не вижу убедительных причин, чтобы это признать. Хотя бы потому, что вы не одиноки в своем роде. Еще раз допустим, что Формула — это три генетических кода трех Избранных. От каждого вида по экземпляру. Но ваша сестра обладает в точности таким же набором достоинств, как вы. Двое Избранных на один вид? Снова нонсенс! Как вы объясните эту неувязочку?
— Дерьмо вопрос, — уверенно парировал Хамелеон. — Если Избранность — это действительно не мистическая данность, не подарок Вечности, а генетическая характеристика, нет ничего странного в том, что нас двое. Мы — родные брат и сестра. Будь у Туманова сестра или брат, вероятно, они получили бы карт-бланш тоже. Да и не принципиально это. Главное, что мы вот они, в наличии. Можно хоть сейчас ехать к Черной скале.
— Согласен, — сказал Джонатан. — Частично.
— Я удивлен, Джонатан, как легко ты проглотил столь сомнительную наживку! — Мартов недовольно скривился. — Даже если Туманов в чем-то прав, в этом деле нельзя идти от обратного, я уверен. Пока мы не будем точно знать, что же конкретно в каждом из этих Избранных является элементом Формулы, в ущелье к Черной скале идти нельзя! А если дело не в генетическом коде? Или предъявление Формулы должно сопровождаться каким-то особым ритуалом. Что тогда?
— Я тоже так думаю, — сказала Женя. — Ну приедем в ущелье, ну встанем в кружок. А дальше что будем делать? Песни петь? Или заклинания бубнить и ритуальные танцы бацать? Или воспользуемся бессмертием и будем тупо стоять перед скалой, ждать, когда она превратится в песок? А если кровью надо на нее капать, я вообще отползаю! Вены вскрывать! Оно мне надо?
— Вопрос уместный, — заметил Джонатан. — Просто встать перед скалой, как лист перед травой, может оказаться недостаточно.
— Вопросы без ответов, — немного сникнув, констатировал Туманов.
— Надо встать, а там будет видно, — упрямо заявил Хамелеон. — Сидя на месте, вообще ничего не добьемся. Действовать надо, действовать! Ввяжемся в драку, а там сориентируемся.
— Как я уже сказал, частично я на стороне Храмовникова, — заявил Джонатан. — Бездействие сейчас не в наших интересах. Враг не дремлет. Но в целом я готов согласиться с господином адвокатом. Не забывайте о главном — у нас пока некомплект Избранных. Среди нас нет даже просто стопроцентного человека, не то что Избранного.