— Моего коллегу? — переспросил он, как бы не понимая, о чем она говорит.
— Да. Вы ведь из полиции, — не спросила, а утвердила она.
А вот и еще одна слабость: Светлана думает, что прямо-таки убийственно проницательна. На этих ее слабостях и нужно играть.
— В проницательности вам не откажешь, — восхищенно проговорил он. Светлана благосклонно кивнула, принимая комплимент. — Только в моем случае вы несколько ошибаетесь. Я не из полиции, я частный детектив, а наняла меня Мария Ильинична. Так что я представляю ее интересы. Я не вражеская, а дружеская сторона, как, например, адвокат. Да к тому же — бывший ученик Марии Ильиничны. У нас она вела историю. Прекрасный педагог, удивительная женщина! История была моим любимым предметом. — Виктор немного помолчал, как бы уносясь в воспоминания детства. — Ну, ладно, если вы считаете, что беспокоить Марию Ильиничну сегодня не стоит, зайду завтра. Наверное, вы правы. — Он сделал вид, что собирается уходить.
— Подождите! — остановила его Светлана. — Если ненадолго, то можете к ней зайти. Я ведь думала, что вы… А бывший ученик и личный частный детектив — это совсем другое дело. Ей сейчас так нужны положительные эмоции, лучше всяких лекарств. Такое несчастье свалилось на бедную женщину — муж под следствием — страшно представить! Только обещайте, что не станете ее расстраивать и не задержитесь.
— Обещаю! — с чувством проговорил Виктор, открывая дверь палаты.
Больница, куда привезли Марию Ильиничну, была совсем новой, очень современной и считалась в городе лучшей. Все палаты были не больше чем на трех человек, с туалетом и душем. Мария Ильинична лежала в двухместной. Ее соседка спала. Стараясь двигаться как можно тише, Виктор прошел к кровати своей бывшей учительницы.
Глаза Марии Ильиничны были полуприкрыты, губы подергивались, словно в нервном тике. Его поразило и испугало, до какой степени она изменилась. Не так давно, месяца два или три назад, они с Полиной встретили на улице Владимира Тимофеевича с Марией Ильиничной, и он тогда подумал, что есть люди, которых возраст нисколько не портит, наоборот, годы накладывают на них отпечаток благородства и мудрости, делают их красивее, сильнее и жизнерадостней. А теперь перед ним лежала страшно измученная, несчастная, беспомощная старуха. Создавалось впечатление, что это совсем другой человек, абсолютно ему незнакомый. У Виктора даже промелькнула мысль, что медсестра по ошибке пустила его в чужую палату. Он хотел уже повернуться и поскорее уйти, но тут женщина открыла глаза, увидела его, улыбнулась — той, прежней, такой знакомой улыбкой.
— Здравствуй, Витя, — сказала Мария Ильинична. — Ты пришел… Я так рада! Присаживайся. Там, кажется, был стул у окна, принеси его сюда и садись.
Виктор послушно сел. Он был подавлен и никак не мог начать разговор.
— Ты по делу пришел или просто навестить? — спросила Мария Ильинична.
По делу? Навестить? Он и сам не мог бы ответить. Скорее, по порыву. Узнал, что Мария Ильинична попала в больницу, и поехал. Но ведь ему действительно необходимо задать ей несколько чисто деловых вопросов. Вот только каких? Все из головы вылетело.
— Как вы себя чувствуете? — вместо ответа спросил Виктор.
— Лучше, — с непонятной интонацией проговорила Мария Ильинична. — Не беспокойся, мне уже гораздо лучше.
— Вот и прекрасно! — с наигранным воодушевлением воскликнул Виктор. — Я вам бананов и абрикосов принес. — Он вытащил из сумки пакет и положил на тумбочку рядом с кроватью. — Вам очень полезно для здоровья. Сейчас для вас самое важное…
— Спасибо, Витя. — Мария Ильинична вымученно улыбнулась. — Сейчас для меня самое важное — это мой муж. Витя, — она посмотрела на него отчаянным взглядом — он понял, что Мария Ильинична собирается спросить его о чем-то очень важном, но вопрос этот задать ей очень трудно. — Витя, скажи мне честно… Мне нужен только откровенный ответ. Ты веришь, что Володя… Владимир Тимофеевич убил Федора?
— Нет, не верю, — твердо проговорил Виктор. — И никогда не смогу в это поверить.
Он знал, что просто обязан сейчас убедить ее в невиновности мужа. Впрочем, он и сам был с самого начала в этом убежден. Несмотря на неопровержимые улики против Хавронина.
— Владимир Тимофеевич не может быть убийцей.
— Спасибо, Витя. — Мария Ильинична вздохнула, нервная судорога опять пробежала по ее губам. — Ты не можешь себе представить, как сейчас для меня это важно — твой такой несомневающийся ответ. Потому что… потому что сама-то я как раз сомневаюсь.