Слова терапевта «Думаю, что смогу вам помочь» могут стать для нового клиента неожиданным облегчением. Я обычно говорю эту фразу и объясняю ее смысл ближе к концу первичного интервью, как только у меня появляется примерное понимание. Другие варианты этого утверждения: «Ваша проблема глубокая и существует уже давно. Думаю, что смогу помочь вам справиться с ней, но это займет некоторое время», или: «Думаю, что смогу помочь вам, но при условии, что вы также обратитесь в «Анонимные алкоголики» или другие программы, хорошо зарекомендовавшие себя в избавлении от наркотической зависимости», или: «Думаю, что смогу помочь вам понять и справиться с давно существующими у вас проблемами в отношениях с людьми, которые появились в результате ваших фобий, но если вы хотите быстрого избавления от этих пугающих приступов, может быть, вам стоит предварительно или одновременно обратиться к моему коллеге, который занимается краткосрочной терапией фобических реакций», или: «Я уверена, что смогу помочь вам, но при условии, что вы также обратитесь к психиатру, который назначит препараты для лечения расстройства вашего настроения», или: «Я вижу, что вы на самом деле не верите в возможность изменений и обратились ко мне вопреки этому ощущению бесполезности. Я полагаю, что какое-то время мне придется поддерживать нас обоих».
Практические аспекты терапевтического контракта
Время и продолжительность встречи
Не стоит оставлять неясным какой бы то ни было практический аспект профессионального контракта. Одна из задач первичного интервью после того, как две стороны договорились о совместной работе, — это определение времени совместных встреч. Важно, чтобы это время было постоянным, за исключением работы с пациентами, расписание которых часто меняется (как это бывает, например, у некоторых профессиональных музыкантов и других исполнителей) и которым можно предложить скользящее время встреч, не вызывая недовольства. Также важно не предлагать время, которое в дальнейшем будет причинять неудобства терапевту: например, очень рано утром или слишком поздно вечером. В начале первичного интервью я говорю что-то вроде: «Обычно я провожу сорокапятиминутные сессии. Иногда я задерживаюсь на пару минут, в особенности если человек говорит о чем-то очень важном, но в основном я завершаю сессию вовремя». Время от времени у меня бывают пациенты, которые просят меня предупреждать их за пять минут до окончания сессии, и обычно я соглашаюсь на это, чтобы в дальнейшем понять смысл этой просьбы. Поскольку в моем кабинете висят часы в поле зрения клиента, в основе этой просьбы обычно лежит вытесненная потребность в зависимости и/или неприязнь к тому, что терапевт завершает сессии вовремя.
Оплата
Большинству начинающих терапевтов трудно напрямую говорить о деньгах. Я помню, как в начале своей практики я не могла себе представить, что буду получать деньги за чрезвычайно интересную работу. Кроме того, многие терапевты недооценивают себя и то, что они делают, или же испытывают тревогу в ситуации конкуренции, когда берут с пациентов такую же сумму, как и их терапевты. Однако спустя некоторое время даже склонному к самоотрицанию терапевту становится понятно, что это его способ зарабатывать на жизнь, и, несмотря на то что эта работа бесконечно полезна, она также многого требует и выматывает. С учетом того, что деньги — это реальность профессиональных отношений, в этом вопросе важно оставаться честным, корректным и не испытывать вины.
Такое отношение также означает, что терапевт заботится должным образом о своем благополучии, — это, в частности, важно для мазохистических клиентов. Для людей, склонных к проверке границ, это также является полезным. Как-то я лечила психиатра, который в дальнейшем сказал мне, что самое терапевтическое за все время его терапии произошло на первой сессии. Когда он задал мне вопрос об оплате, я поинтересовалась в свою очередь, сколько он берет за сорокапятиминутную сессию. Выслушав его ответ, я сказала: «Мне это тоже подойдет». На самом деле его ставка была выше моей обычной, но мне показалось, что втайне он будет презирать того, кто берет меньше денег, чем он (см. главу 9). Объясняя, почему этот момент был для него терапевтическим, он сказал, что ему нужно было поверить, что я смогу позаботиться о себе и не позволю манипулировать собой, как его мать.
Однако обычно я обсуждаю оплату иначе. Как правило, я просто говорю: «Я беру______. Есть ли у вас какие-то затруднения
в этой связи?» Если пациент приводит разумные аргументы в пользу того, что моя обычная оплата будет для него затруднительной, я немного снижаю стоимость, в особенности для людей, у которых есть желание и которым будет полезно ходить чаще одного раза в неделю. (Поскольку я могу себе позволить заниматься лечением пациентов, которые не в состоянии платить за терапию обычную цену, я выделяю четыре часа в неделю для работы по сниженной ставке, и, когда у меня освобождается это время, я предлагаю его менее состоятельному человеку, объясняя, что работаю определенное количество часов по низкой стоимости.) Я также интересуюсь, как пациенту будет удобнее платить, — в конце каждой сессии или раз в месяц, — и, если он выбирает последнее, я прошу его приносить чек к середине следующего месяца, поскольку я предпочитаю планировать свои финансы без больших долгов. Я спрашиваю, кому нужен счет — самому человеку или страховой компании. Если счета будут передаваться третьей стороне, я прошу, чтобы сессии оплачивались заранее, а страховое возмещение затем перечислялось пациенту. Я объясняю это тем, что если произойдут какие-либо ошибки или задержки оплаты со стороны страховой компании, — а таких примеров в моем опыте неисчислимое множество, — пациенту, а не мне придется разбираться с этим.