14:27 В Беслан прилетает полпред президента РФ в Южном федеральном округе Владимир Яковлев. Он входит в оперативный штаб.
16:05 Заложница Мамитова снова выходит из школы и передает новую записку от террористов. В ней указан номер телефона, по которому штаб должен позвонить.
17:00 В школе стреляют. Из окна школы, выходящего на железную дорогу, выбрасывают убитых заложников – всего 11 тел.
17:30 Профессиональный переговорщик ФСБ Зангионов звонит по номеру, ему отвечает «Шахид». Он сообщает, что расстрелял 20 заложников, потому что штаб не выходил на связь. Террорист требует на переговоры Дзасохова, Зязикова, Рошаля и генерала Аслаханова.
18:30 В Беслан прибывают подразделения Центра специального назначения (ЦСН) ФСБ России.
19:05 ФСБ сообщает, что с террористами «установлен контакт».
20:30 В Беслан прибывает врач Леонид Рошаль.
22:00–23:30 В домах и хозпостройках, прилегающих к школе, расположились снайперы. К жилым домам, закрытым от школы гаражами, подвезли вооружение.
Ультиматум
Под утро у школы началась стрельба, и нам сказали, что террористы прервали переговоры. Две гранаты из подствольного гранатомета взорвались около профессионального техучилища, находящегося совсем недалеко от Дома культуры. Но родственники так и не покинули площадь.
В 6 утра к ним снова вышел Лев Дзугаев и попытался их успокоить. Но едва он произнес, что по уточненным спискам в школе находится 354 заложника, его яростно прервали словами: «Какие 354, у вас совесть есть?» Он пытался еще что-то сказать, но его не слушали. Женщины кричали, что в школе не меньше 600 человек, потому что это самая большая школа в Беслане, рассчитанная на 900 детей.
На помощь измученному Дзугаеву подоспел министр внутренних дел республики Дзантиев. Он сообщил, что террористы хотят разговаривать только с четырьмя людьми – генералом Асланбеком Аслахановым, советником президента РФ, президентом Ингушетии Муратом Зязиковым, президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым и доктором Леонидом Рошалем, принимавшим участие в переговорах с террористами в Театральном центре на Дубровке. «Только со всеми четырьмя вместе, – утверждал министр Дзантиев. – Других требований они не выдвигают». Впоследствии я долго размышляла: почему именно этих людей потребовали на переговоры в школу боевики? Понятно, почему Рошаль – он известный человек, участвовал в переговорах с боевиками на Дубровке, он детский врач, а в школе много детей. Есть, впрочем, сомнение, что заложница, передававшая записку властям, верно записала его имя под диктовку главаря боевиков. Как выяснится позже, он назвал «Рашайло». Возможно, боевики требовали не Рошаля, а Владимира Рушайло – во время войны в Чечне он был министром внутренних дел России. Однако эта деталь до сих пор остается непроясненной.
Почему им нужен был Дзасохов – тоже понятно. Он президент кавказской республики, он несет не только государственную, но и личную ответственность за происходящее, и если он даст какое-то обещание, то по всем законам должен его выполнить. Наличие имени Зязикова в этом списке наводило на мысль, что террористам нужны высокопоставленные гаранты или же заложники – генерал ФСБ, он не пользовался любовью ни в Ингушетии, ни в Чечне, зато имел большой вес в Кремле. А вот зачем им понадобился Аслаханов, я не могла понять. Ну чеченец, ну генерал, ну советник президента, и что из того? Что он может? Я стала искать информацию в интернете и наткнулась на собственное интервью с Аслахановым в «Коммерсанте» от 17 октября 2002 года. Как депутат Госдумы он тогда участвовал в переговорах с Асланом Масхадовым, последним президентом Ичкерии.
Приведу часть этого интервью:
– Вас кто-то уполномочивал на переговоры с представителями Масхадова?
– Нет. Я не жду, чтобы кто-то разрешил мне вести переговоры, и не спрашиваю разрешения. Я депутат Госдумы и встречаюсь с теми людьми, которые помогут решить сложнейшую для России проблему Чечни. В августе мы встречались в Лихтенштейне с людьми, заинтересованными в разрешении чеченской проблемы. Никто не знал, что будут люди от Масхадова. Там я встретил Ахмеда Закаева и Лему Усманова. У нас был нормальный конструктивный разговор, были высказаны предложения по поводу урегулирования чеченского вопроса. Я считаю, что выход тут один: Чечня остается в составе России, но статус выбирает сама. Это может быть автономия, к примеру. Нынешняя встреча в Швейцарии опять посвящается той же проблеме, и я намерен снова говорить с Закаевым на тему прекращения войны в Чечне.