Женщина сбросила охапку веток у строящегося дома и из последних сил поспешила к палатке.
– Ну что? Все поели? – сидящий на месте дяди Паши, Маляренко старательно изображал удовольствие от очередной порции осточертевшей ухи. Обеды, в отличие от ужина, старались не затягивать, чтобы больше успеть сделать за световой день. Народ зашевелился и стал шумно выбираться из-за стола.
– Что? – Светлана замерла и напряжённо смотрела куда-то за плечо Ивана. Все вокруг посмотрели на неё и замолчали – в глазах девушки плескался страх.
– Что? – В полной тишине голос Светы прозвучал особенно громко. Маляренко обернулся. Позади него, в своей чудовищной робе, стояла Алина и тихо плакала.
– Лёша умер.
Все дела, запланированные на послеобеденное время, пришлось отложить. Иван снова собрал мужчин и на маленьком погосте, на дальней опушке рощи, появилась вторая могила. Постояв немного возле свеженасыпанного холмика, народ начал расходиться. Вернувшееся было хорошее настроение исчезло без следа. При жизни Алексей был тихим и незаметным человеком, но любая смерть теперь воспринималась каждым, как личная потеря.
Уходя в лагерь, Маляренко оглянулся – возле могилы беззвучно и тихо плакала женщина. Иван остановился и сел в тени дерева, дожидаясь, когда она простится с мужем, чтобы проводить женщину в лагерь. Алина сидела на земле и что-то вполголоса говорила, глядя на могилу. Ваня закрыл глаза и задремал.
– Спасибо, что остался.
Голос, раздавшийся над ухом, заставил Ивана вздрогнуть и резко открыть глаза. Сердце гулко забилось в груди, а руки сами собой шарили в поисках копья.
«Идиот, я ж его в лагере оставил»! Паническая мысль пронзила мозг. Маляренко суматошно подскочил: рядом с ним, подстелив под себя брезент, сидела Алина.
– Спасибо, говорю. – на лице женщины не было ни малейших следов слёз.
– А. – Маляренко с облегчением повалился обратно. – да не за что.
Он осмысленно осмотрелся. Солнце висело над горизонтом, явно собираясь закатываться.
– Японский городовой! Это ж сколько я спал?
– Не выражайся, пожалуйста. – Алина насмешливо посмотрела на заспанного и растерянного «вождя». – Тут Николай забегал, проверить, куда это ты пропал. Я ему сказала, что если слюной не истечёшь, то выживешь.
Иван смущенно отвернулся. Еще в школе он крепко получил по носу и с тех пор, иногда, дрых с открытым ртом.
– Извини. А ты, получается, меня тут берегла, пока я спал? – Маляренко с удивлением наблюдал за невероятным преображением женщины.
«Блииин, оказывается, у неё есть ноги!» – сбросившая вечную брезентовую хламиду Алина превратилась в невысокую, но очень пропорционально сложенную, стройную женщину. «Вот это даааа. Красотка»! – все мысли Ивана были написаны на его лице аршинными буквами.
«Чёрт! Да о чём же я тут думаю? Она же мужа только что похоронила»! – спохватившийся «вождь» постарался придать своей физиономии уместно-скорбное выражение. Получилось неважно. Алина грустно усмехнулась.
– Не впервой.
Смысл сказанного дошёл до побившего все рекорды тупости, Маляренко только через минуту. Задохнувшись от переполнявших его чувств, он уставился на миниатюрную женщину круглыми от изумления глазами.
– Это ты? ТЫ?
– Пойдём отсюда. – Алина печально оглянулась на могилу. – Не хочу здесь больше оставаться.
До заката еще было не меньше часа и, обойдя рощу по кругу, они устроились у тропки, ведущей в лагерь. Перед ними необъятными просторами расстилалась степь. Пришедший в себя после неожиданного открытия Иван, украдкой рассматривал девушку и не знал, с чего начать разговор. Немного помявшись, он ткнул пятерней в степное пространство и выдал, наверное, худший вариант.
– Красиво, правда?