Глава 5. В которой Иван решает следующую проблему.
Как и каждый современный горожанин, Иван, выросший в благополучной и обеспеченной семье, любил покушать. Кто-то ест умеренно, кто-то – нет. Маляренко питался средне, обжорой он никогда не был, но ценил хорошую кухню и свежие продукты. А особенно Иван Андреевич ценил регулярное питание. И сейчас, топая вслед за таксистом в сторону холмов, очень надеялся обнаружить за ними дорогу и придорожное кафе. Да хотя бы и магазин. Да хоть бабку с пирожками. Прошло уже больше суток с тех пор как Ваня ел, в животе очень громко урчало и настроение от этого портилось.
Если бы не голод, усталость, боль в руках от порезов, ссадин и ожогов, то Иван, как человек, не чуждый прекрасного, несомненно обратил бы внимание на прекрасные виды, окружающие его и его спутника. Степь переливалась рыжим, жёлтым и белёсым. Одуряюще пахло разнотравьем и морем. Тёплый ветерок часто сменялся порывами горячего ветра, временами такого сильного, что в ушах стоял постоянный свист и приходилось повыше поднимать воротник куртки. А самое главное – воздух был чист, вкусен и немыслимо прозрачен, отчего терялось ощущение перспективы и можно было легко ошибиться в расстоянии.
– Слышь, Иваныч, погоди, не беги так. Походу я с расстоянием напутал.
– ………..
– Дед! Ветер шумит, не расслышал.
– Не отставай, парень. Поднажми. Скоро дойдем. – обернулся старик. Иван подумал о пирожках, которые его ждут и поднажал.
По закону подлости за грядой холмиков никаких дорог и бабок с пирожками не обнаружилось, а была лишь бескрайняя степь с торчащими там и сям деревьями и с какими то возвышенностями на горизонте. Судя по тому, что их еле было видно, то они были очень далеко. Иван оттёр пот и уселся на самой макушке плоского холма лицом к морю. На зрение он никогда не жаловался, а с возрастом у него начала развиваться дальнозоркость, так что полюбоваться видом с высоты он мог всласть. Рядом на горячую землю с уже пожухлой травой со стоном упал дед. Видимо и у него запас прочности был не беспредельным. Отсутствие дороги или любых других следов деятельности человека, подействовало на него угнетающе и за последние пять минут, что они были на вершине, он не произнёс ни слова.
– Ничего, Иваныч. – попытался ободрить его Маляренко – Прорвёмся. Вон смотри. Справа, у моря что-то вроде рощи виднеется. А слева… Воооооон там, вдалеке, вроде бы скалы какие то. Ты мне лучше посоветуй, где ж тут вода может быть? Иваныч аккуратно сел.
– Видишь кое-где кустарники? Надо идти к морю. От одного к другому. – слова старику давались нелегко. – Может они растут около воды. Да и в тенёк бы.
Маляренко снова глянул на небо. Это было не небо. Это был бездонный океан ультрамарина. Не было видно ни одного облака или инверсионного следа от самолёта. По прикидкам Ивана на солнце было никак не меньше тридцати пяти градусов. И если бы не ветер, пусть и тёплый, то он давно бы изжарился.
– Да, дед. Тенёк нам бы не помешал. – с тоской вспоминая об оставленных дома трёх парах солнцезащитных очков, сказал Маляренко.
На обратном пути дед спёкся. Не дойдя до «клумбы» с машиной метров двести, старик молча сел на землю. Иван с трудом дотащил на себе грузного деда до тени.
– Всё. Привал.
– Я здесь останусь. А ты ступай дальше. Ищи воду.
– Пять минут перекур. – согласно кивнул Ваня.
– У меня папиросы в машине. – засуетился дед. – Сейчас схожу.
– Да сиди ты! Не курю я.
Настроение у Ивана опять начало стремительно портиться. Жажда и голод навалились с новой силой, ко всему прочему он чувствовал, как пылает его лицо. Это было скверно. Загар на светлую кожу Маляренко ложился с трудом.
– Дед, давай свою кепку. Я. Иду. Искать.
Отойдя от парковки, так Иван мысленно обозвал ту «клумбу», где стояла «Волга» деда, метров на сто, Маляренко решил сориентироваться. В пределах видимости были роща и три «клумбы». Но роща была далеко, никак не меньше пары километров, а вот один из кустарников, с парой торчащих из него деревьев, совсем рядом. Легко дойдя до него за три минуты и спугнув по пути массу птиц, Иван увидел совсем неглубокий распадок, выходящий прямо из «клумбы», по глинистому дну которого едва-едва тёк слабенький ручеёк. Вода была найдена.
Несмотря на страшную жажду Маляренко не утратил способность думать. Он не стал пить воду из ручья, потому что гораздо больше жажды Иван боялся подцепить какую-нибудь дикую заразу. Еще в армии он был свидетелем того, как его сослуживец, призванный из глухого аула, несмотря на активно вбиваемую кулаками сержанта привычку к чистоте и гигиене, за две недели учебки буквально сгнил. А работа в пищевом бизнесе слишком хорошо просветила Ивана насчет всевозможных микробов, палочек и прочих возбудителей. К чему может привести банальная диарея в этих условиях, Иван представлял себе очень хорошо. Маляренко содрал с себя насквозь пропотевшие куртку и рубашку, намочил ее и тщательно обтерся холодной водой. Какое это было наслаждение! Смыв с себя кровь и пот, Ваня решил отдохнуть и забрался в густую тень кустарника у самого ручья.