Спенсер отряхнул грязь с сюртука и огляделся.
— Ну вот, — сказал он. — Пора грузить этих на тендер. У нас как раз есть время, пока чернь не собралась снова… Шевелитесь!
Это заставило вербовочную шайку засуетиться. Команда была не из расторопных, но свое дело знала и взялась за него на свой манер. Пленники застонали. Они поняли, что значат слова Спенсера, в отличие от меня. Я понятия не имел, что скрывается за этим коротким словом «тендер». Но Спенсер заговорил снова.
— Где этот салага с подрезанным крылом? — спросил он. — Вытаскивайте его, мистер боцман, живо!
— Есть, сэр! — ответил боцман, ковыляя вперед. Он нашел какие-то ключи и открыл дверь решетки, чтобы выпустить раненого.
Оказавшись снаружи, тот с большой тревогой огляделся. Он был бел от боли и нетвердо стоял на ногах. Обрывки полотна были намотаны на его руку, и он прижимал к груди окровавленную массу. Лейтенант Спенсер оглядел его.
— Тьфу! — сказал он. — Теперь от тебя на службе никакого проку, а? С такой рукой сигналы не поднимешь… Убирайся отсюда, получеловек! Пошел! — И он указал на дверь и презрительно отвернулся.
Мужчина еще раз оглянулся на остальных пленников и медленно вышел из комнаты, навсегда свободный от пресс-ганга. Пленники зароптали.
— Удачи тебе, приятель! — сказал один из них, то ли с жалостью, то ли с восхищением его ужасающей отвагой.[3]
После этого события стали развиваться стремительно. Предстояло переправить пленников из «Ронди» в трюм брига вербовочной службы «Булфрог», стоявшего на якоре в гавани. (Это и был тот самый тендер, о котором говорил Спенсер.) У вербовщиков все было отработано: они выпускали по нескольку человек за раз и гнали их вниз по лестнице к баркасу у портовых ступеней. К моему удивлению, меня схватили и вытолкали с самой первой партией. Я попытался окликнуть Спенсера, но боцман наотмашь ударил меня по губам, и мы все с грохотом скатились по лестнице и выбежали на булыжную мостовую под скупое февральское солнце. Толпа исчезла, но поблизости было несколько зевак.
— Господи, помоги бедному мальчику, — всплеснула руками какая-то старуха. — Пресс-ганг его забрал!
«Нет! — подумал я. — Нет… они не могли меня забрать… я же договорился с лейтенантом…»
Но меня уже толкали вниз по портовым ступеням, по старым каменным плитам, поросшим зелеными водорослями и пахнущим морем, и втолкнули на кормовое сиденье большого баркаса. Меня усадили на банку, и я вцепился в планширь, когда шлюпка закачалась от нахлынувших тел. На борту было около тридцати человек: восемь пленников и более чем вдвое больше вербовщиков во главе с боцманом. Никаких шансов одолеть их или сбежать.
Часть вербовщиков села на весла и погребла к середине гавани, а боцман уставился на меня со злорадным весельем, написанным на его лице. Мое положение его явно радовало, и, полагаю, он считал, что я получаю по заслугам за внимание, оказанное Бонзо его персоне.
Я в недоумении смотрел на «Ронди» с большим военно-морским флагом, развевавшимся из окна верхнего этажа. Где лейтенант Спенсер? Что происходит? Я чувствовал, как мой шанс на спасение тает. И я был совершенно прав. Оказавшись на любых водах, достаточно глубоких, чтобы на них мог держаться корабль, мы попадали в полную власть Королевского флота; власть эта простиралась по всему миру и не признавала никаких законов, кроме своих собственных. Я был, по сути, потерян для мира сухопутных людей.
5
Когда портовые ступени стали уменьшаться за моей спиной, я начал тревожиться не на шутку. Неужели меня и вправду заберут во флот? Я не мог в это поверить. Я пытался урезонить вербовщиков в шлюпке, но они меня просто игнорировали, а что еще хуже — остальные пленники обозлились.
— А ты чего такой особенный? — сказал один из них. — Лучше нас, что ли, а? Заткнись-ка лучше, а то в морду получишь!
Раздался одобрительный ропот. Если уж их поймали, то почему я должен уйти? Вот и вся их логика. Так что я помалкивал и пытался думать. У меня одного мозгов было больше, чем у всей этой шлюпки вместе взятой, так почему же я не мог придумать выход? Я решил подождать, пока мы не доберемся до тендера. Уж там-то наверняка найдутся офицеры, с которыми можно будет поговорить. И пока я размышлял, вербовщики убрали весла. Я посмотрел вперед и увидел громаду корабля: бриг Его Британского Величества «Булфрог», водоизмещением в сто тонн, с дюжиной четырехфунтовых пукалок.
3
Всякий, кто восхищается флотом Британии, с прискорбием узнает, что этот случай умышленного членовредительства ради уклонения от службы не уникален. Газета «Таймс» от 3 ноября 1795 года сообщает о деле некоего Сэмюэла Каррадайна, захваченного пресс-гангом, которого в тюрьме, в ожидании перевода на флот, навестила жена. Каррадайн просунул руку под дверь камеры, чтобы жена могла отсечь ему большой и указательный пальцы молотком и долотом. Таким ужасным способом Каррадайн добился своего освобождения. (С.П.)