— О, я вас понял. Да, он чуть в стороне от тропы, я его видел, когда прокладывал светящийся путь. Думаю, что могу его найти. Но как их туда заманить?
— Какие артефакты у вас с собой? Назовите все, даже бесполезные.
— Для света, пара лекарских, показатель ядов, огневик... И если вам нужны бесполезные — две хлопушки.
— Напротив, это единственное, что нам нужно.
Мы дошли до Грязного озера, когда я снова начала выдыхаться. Тропинка вела к его краю, обходила вокруг и терялась среди камней.
Я полезла в рюкзак и достала черную шелковую сорочку. Надеюсь, кинжал, который у меня за поясом, достаточно острый.
Страх отступил. Я будто играла в спектакле и одновременно решала задачу, как наказать очередного зарвавшегося придворного. Не торопясь, я откромсала от сорочки достаточно, чтобы сделать ленту и натянуть в шаге от провала с той стороны, откуда явятся наемники.
Пока я привязывала полосу ткани на камни, Дженкинс укрепил хлопушки.
Мы обошли провал по краю на противоположную сторону. Я разулась, чтоб не упустить обувь в провал, и обвязалась веревкой, той самой, по которой спускалась с башни. Дженкинс проверил длину — да, вполне хватит, чтоб ему спрятаться среди камней, а мне зависнуть над грязью. Он взял второй конец и скрылся за выступом скалы. Когда вернулся, прошетал: "Привязал, все готово". Мы выждали еще немного и решили, что пора.
Стравливая веревку Дженкинс опустил меня вниз. Висеть было неудобно, веревка больно впилась подмышками, но опереться ногами было не на что.
С той стороны, откуда мы пришли, послышались шорохи. Дважды прострекотал сверчок — сигнал Дженкинса, и я заверещала:
— Помогите! Кто-нибудь! А-а-а! Я провалилась!
Над краем провала показались четыре головы. Ближе, ближе!
— А-а-а! — издала я новый вопль.
Умнички мои, еще шажок. Наемники остановились, сдвинулись друг к другу — решили посовещаться, ближний с чертыханием споткнулся о ленту из сорочки и стал заваливаться в провал.
Бам! Бам! Хлопушки сработали со стороны тропы, наемники шарахнулись в противоположную сторону и полетели вслед за товарищем.
Они даже попытались встать на ноги и добраться до меня, пока Дженкинс выскакивал из засады, чтоб потянуть за веревку, но потерпели неудачу — бежать, когда грязи по колено, очень неудобно. Самый прыткий успел ухватить меня за кончик левой ступни, я тряхнула ногой, и он вернулся в грязь вместе с моим любимым коротким чулком. Вот же... нехороший человек!
Пока я искала в мешке чулок и обувалась, Дженкинс сматывал веревку, а снизу поминали химерову маму, горгонью бабушку и всех родственников Минозавра.
— Эй! — крикнул вниз Дженкинс. — Следите за языком! Здесь Ее Высочество!
Услышав ответные реплики Дженкинс попытался прикрыть мне уши, но отмахнувшись, я едва не уронила его в объятия голосистого квартета.
— Лорд Дженкинс, вы обижаете меня подозрением в недостаточном лексиконе. Неужели вы считаете, что в их оратории содержатся незнакомые мне строки? — фыркнула я, а наемникам крикнула: — Я все запомнила! И про стерву, и про дочь Цербера!
— А что, не стерва? — подал кто-то голос. — Сколько нам тут торчать прикажешь?
— Утром жрицы мимо пойдут. — И спохватившись, возмутилась: — Это я стерва? Вы, значит, меня убивать собрались, а стерва — я?
— Зачем убивать? — удивились снизу. — Вас Его Величество герцогу Тальму обещал в награду за преданность. Как привезем, так и поженитесь.
Потрясающая наглость.
— Это какое Величество? Эгберт?
— Ну да, наш новый король.
— Ваш новый король разве не обсудил с Тальмом мои предпочтения в домашних животных?
— А Его Величество обещал издать указ, чтоб кошек больше в домах аристократии не держали.
— Мышей и крыс он сам ловить собирается? — изумилась я. — Или вместе с Тальмом?
Внизу озадаченно замолчали.
— Мой старший брат — идиот, — сообщила я Дженкинсу очевидное. — Все, я готова.
Я поднялась на ноги, и Дженкинс сделал шаг дальше по тропе.
— Милорд, куда вы? Мы возвращаемся к обители. У господ наемников, должно быть, хорошие лошади.
— О, вы правы, конечно.
— Стерва-а-а-а! — послышалось снизу на четыре голоса в разнообразных выражениях.
— С белыми ногами не берите! Она захромала! — наемник чуть не плакал.
— Уговорил, не возьмем, — пообещала я.
Мы обогнули провал, откуда доносились три голоса, выражающие несогласие с моим решением. Хозяин хромой лошадки молчал — опасался.