Я кивнула, и фрейлина провела внутрь женщину в черном.
— Благодарю вас, леди Ретум, вы свободны.
Дама кинула на меня недовольный взгляд и удалилась за дверь.
— Садитесь, Клотильда. Агни, подай нам чай.
— Нет-нет, я ненадолго. Я зашла поблагодарить вас, Ваше Высочество, за участие в нашей судьбе. Его Величество сказал, что объявить Эгберта одержимым, и тем снять с меня и детей клеймо опалы, было вашей идеей.
— Ваше Высочество, я предложила это исходя из сугубо прагматических соображений. Дети изменника стали бы легкой жертвой для новых заговорщиков.
Клотильда грустно улыбнулась:
— Вам ли не знать, как можно разрешить таковые сложности.
Я не стала ее разубеждать. В самом деле, я не знаю, каким станет Альфред через несколько лет царствования, и какие приказы он сможет отдавать.
— Я хотела уверить вас, — продолжала Клотильда, — в своей совершенной преданности. Я не могу назвать себя хоть сколько-нибудь значимой персоной во дворце, но если я в силах в чем-либо вам помочь, вы можете ко мне обратиться.
Когда Клотильда ушла, леди Ретум настолько осмелела, что позволила себе явиться в гостиную в сопровождении еще одной фрейлины и дать мне верноподданический совет не сближаться слишком с вдовой брата, поскольку всем известно, что...
Я не дослушала. Если леди Ретум ничего не поняла за предыдущие годы, в этом нет моей вины.
В самых жестких выражениях я потребовала, чтобы к Ее Высочеству Клодильде и ее детям относились с должным уважением, и с улыбкой Харибды выразила надежду, что леди Клотильда будет встречать во дворце исключительно доброе отношение и никак иначе. В противном случае я позабочусь, чтобы виновные получили достойный ответ. Последнее я проговорила, придвинувшись к леди Ретум и слегка коснулась ее кисти пальцем. Чесотка — слишком просто, не ново и без заговоренной вещи, напрямую, совершенно очевидно, кто ее навел. Но мне уже не пятнадцать, чтобы прятаться. Урок леди Ретум я собиралась преподать открыто.
Глава 4
Весть, которую принесла Дагни, чуть подняла мне настроение. Остался только один секретарь короля, господин Кардисс, не запятнавший себя служением заговорщикам. Еще один приступил к обязанностям вчера, после того, как его проверили тайные службы. Я была уверена, что Кардисс помнит все три имени — и потому, что папенька набирал секретарей с хорошей памятью, и потому, что поводы для сплетен запоминаются, даже если сплетню пускать нельзя.
На следующий день, промучившись все утро и пропустив обед, я вскрыла замок. Вечером мне пришла корзина роз от полковника Лентса. По зрелом размышлении я поняла, что сложность замка все-таки ограничивалась "для начинающих".
Разумеется, остальные двери были закрыты иначе и, боюсь, без почтения к принцессе. Я попробовала свои силы на одном и отступила. Оставалось подслушивать, если я узнаю кто, когда и где собирается разговаривать на интересные мне темы. Во дворце было множество новых слуг, и Агни с Дагни еще не нашли подход к нужным источникам.
Ночью я сбежала из своих покоев, и не через общие залы, где на каждом углу стояли слуги, охрана или слуги-охрана. Тайный ход тоже был бесполезен. Оставался балкон. Обратившись к Фортунии я кинула монету, и когда та легла ликом богини вверх, переоделась в мундир, глотнула ночного зелья, завернулась в темный плащ, привязала веревку за перила балкона и спустилась вниз, где тут же была окружена тремя лейтенантами охраны.
— Ваше Высочество, — с упреком проговорил Джонс. — Вы вынуждаете нас принять... э...
Он запнулся. Я глянула на остальных и увидела знакомые лица. Всех я в свое время лупила тупой саблей, а когда Прастон хорошенько на них рычал, они забывали, что перед ними Ее Высочество Беатрис, и лупили меня в ответ. Мы неплохо проводили время, и как я узнала, среди караульных пофехтовать с принцессой считалось знаком удачи. Фортуния подкинула мне троих очень удачливых офицеров.
— Я вернусь, обещаю, — кажется, получилось слишком жалостливо.
— Ваше Высочество, что вам понадобилось вне дворца в такое время?
— Вне дворца ничего. Мне нужны покои господина Кардисса. Учтите, назад я не полезу, пока не сделаю то, что мне нужно. Хотите сдать меня капитану? Ему тоже придется решать, чей гнев для него страшнее. — Я вздохнула как можно печальнее. — Никто не узнает, я уверена.