— Все хорошо, — ответила Саяра, но желудок предательски заурчал.
Сакура приучена к нескольким дням голода, сну под открытым небом и уходу от погони без перерыва на отдых. Саяра же птица другого полета, с нежными крыльями и звонким голосом. Таких держат в золотых клетках и дорого кормят. И вовсе не из-за их необыкновенно красивого оперения.
Куран молча взяла лук и стрелы. Саяра подняла на нее встревоженный взгляд, проводила до берега. Они остановились у реки, чтобы перевести дух. Тут было невероятно. Леса покрывали высокие горы, уходили куда-то наверх, к небу. Листву уже тронуло золото и багрянец. Небо путалось в воде и бежало вместе с течением реки, отражением разбиваясь о камни.
В месте, где путницы остановились, течение было намного тише, а вода кристально чистой, поэтому разглядеть дно, выложенное гладкими камушками, было проще-простого, а уж тем более плавающую там крупную рыбу. Сакура зашла в воду, достала из колчана стрелу и натянула тетиву. Лук опустила вниз, целясь куда-то в воду. Несколько секунд ожидания. И она выстрелила. Потом достала уже две стрелы — одну зажала в зубах, вторую вложила в лук. На этот раз пришлось ждать чуть дольше, но терпение ее было вознаграждено — Сакура выстрелила один раз, потом незамедлительно, молнией, пустила вторую стрелу. И того на ужин у девушек было три больших, вкусных рыбины.
Сакура их выпотрошила, почистила, но жарить на костре доверила Саяре — сама могла загубить ужин. С приготовлением Саяра справилась на отлично: рыбка была с золотой корочкой, сохранила свой сок и мягкость.
— Не ешь много, чтобы потом плохо не было, — сказала Сакура. Она не доела свою порцию, кинула часть черному, одноглазому коту, который пришел сюда за ней. Удивительное животное.
— Эта бестия всегда вокруг тебя крутится? — Саяра внимательно посмотрела на матерую морду кота, у которого через один глаз проходил здоровый рубец. Морда была бандитской и наглой. Этот черный зверь позволял гладить себя только Сакуре.
— Всегда, — ответила Сакура, зажевав в зубах травинку, окинула взглядом огибающий их горный массив и реку.
Солнце садилось за горизонт.
— Перестань, — сказала она спокойно, но настойчиво.
— Что перестань? — нахмурилась Саяра.
— Думать так громко, — посмотрела на нее Сакура, а потом снова отвернулась к реке. — А то не только меня привлечешь.
— Сестра… — начала Саяра. — Не осуждай меня за мою слабость: я ведь даже не смогла предать тело мужа земле.
— За это не волнуйся, — Сакура не смотрела на нее. — Тело Нашимуры никто волкам на попрание не оставил.
— Спасибо, — Саяра опустила голову вниз.
— Ты же не думаешь себя в его смерти винить? — повернулась к ней Сакура.
— А кого еще? Сакура, всех наших перебили. Нашимуру, ребят… Я давно заметила, что приношу близким мне людям несчастья.
— Сколько самомнения. Скажи еще, что из-за тебя солнце гаснет. Ты не виновата в смерти Степных волков, так сложились обстоятельства, Саяра. Те люди давно вели охоту за вами, рано или поздно, но что-то подобное все равно бы случилось, — Сакура сказала больше, чем Саяра слышала от не за последние несколько дней.
— Сакура, я ведь проводник, отказавшийся от своей силы. Ко мне эта грязь всегда будет липнуть.
Сакура вздохнула. Она знала, что изначально у ее названной сестры было совершенно другое предназначение. В этом мире, где человеческий лишь один из многочисленных сторон, рождаются люди, способные быть проводниками — вместилищем для божественной или дьявольской силы. Их кровь благоухает, а возможности позволяют ловить и изгонять злых духов. Кусанаги Саяра должна была стать проводником для божественной, бороться со злом, проникающий в мир людей. Для этого она обучалась, читала книги, училась проводить обряды и стрелять из освященного лука. Но зло и добро всегда ходят бок о бок. То ли кто на небесах решил посмеяться, то ли ад взбунтовался, но пало семейство воинов света не из-за нечисти, а из-за политических интрижек.
— Саяра, если ты не захочешь — не прилипнет.
— Я — не ты, Куран Сакура, — невесело усмехнулась девушка.
Костер медленно доедал оставшиеся в нем угли. Одноглазый кот негромко заурчал, когда Куран почесала его за ухом.
…Вспоминая это, Саяра понимала, что Сакура была права. Не захочешь — не прилипнет. Но вот она дала слабину, усомнилась и теперь лежит на полу в своей комнате, корчась в муках, сопротивляясь всем телом. По венам будто жидкий раскаленный металл пустили. Он собирался где-то в области правого плеча в один большой узор. Рядом с Саярой лежал меч, которым несчастная женщина пыталась разрубить проклятую ширму с лисами напополам, изрубить ее, измельчить в пыль. Но лезвие резало лишь воздух с пронзающим свистом.
Саяра нашла в себе силы подняться, скинуть с плеча кимоно. На спине, чуть выше лопатки она увидела в отражении зеркала огромный отпечаток лапы животного.
— Убей, — сказал ей чей-то голос.
— Нет! — воскликнула Саяра.
— Убей, — уже второй. — Подумаешь, одним больше, одним меньше. Ты ведь всех их убила. Всех!
— Не правда! — закричала она. Схватила меч и вновь рванула к ширме. Но попытка разрубить ее вновь не увенчалась успехом.
— Правда, Саяра. Само твое существование уже обрекает близких людей на смерть. Так что не тяни, убей. Убей.
Саяра взвыла. В ее руках по-прежнему оставался меч. За дверьми в комнату послышался голос служанки. Девушка поинтересовалась, все ли у госпожи хорошо. Саяру обуяла какая-то невообразимая ярость вкупе с желанием выколоть девчонке глаза…
***
Окита начал сомневаться в адекватности происходящего. Мало того, что его подчиненная сама с собой разговаривает, так теперь еще и под деревом землю копает. Он прятался в зарослях неподалеку, так что неопытному воину пропустить самурая мимо глаз было проще пареной репы. От мыслей про репу Соджи поморщился.
Неопытному воину легко, но Сакура едва ли такой была.
— Может, перестанете прятаться и подойдете. Мне нужна ваша помощь, — Куран к нему так и не повернулась.
— У тебя глаза на затылке, что ли? — нахмурился Соджи.
— Нет, вы просто громко дышите, — ответила Сакура.
Окита медленно подошел к ней, убрав руки в рукава косодэ. Внимательно посмотрел, чем занята его подчиненная: вырыла ямку и достала оттуда кожаный мешочек.
— Подержите, пожалуйста, — она сунула ему в руки добычу. Судя по характерному металлическому звуку, там лежали деньги.
— И чье это? — спросил Соджи, встряхнув мешочек.
— Одной уважаемой пожилой госпожи, — ответила Сакура и достала второй мешочек.
— Ты еще и старух грабишь, — после этих слов Окита почувствовал, будто ему кто-то дал подзатыльник. Но Сакура стояла перед ним, а не позади.
— Нет, Окита-сан, — девушка осуждающе посмотрела за спину Соджи. Призрак старушки нахмурился. — Эти деньги нужно вернуть его владельцу.
— Кому же?
— Внуку этой пожилой госпожи, — ответила Сакура.
— А почему сама не может?
— Потому что умерла, — тяжело вздохнула Сакура, отряхнув руки от пыли. — Если не верите мне, идемте к дому почившей.
Оките было не по себе. Он едва ли был суеверным, легче сказать, балансировал где-то на грани, как и многие люди. Когда было выгодно, он верил в приметы и предсказания, когда сердцу не хотелось, предпочитал смеяться и признавать это редкостной чушью. Однако и он знал, что существуют люди, которых коснулась что-то непонятное человеческому уму и глазу. Его народ — народ суеверный. Они говорили, что существуют люди, которые могут видеть и общаться с потусторонним миром, призраками, а иногда и демонами. Есть и те, чья кровь благоухает, как лотос, и может вмещать в себя божественную силу, посланную свыше.
Он неуверенно покосился на Сакуру. Она кто-то из них? Или просто сбрендившая девчонка? Он ведь почти проникся к ней дружеской симпатией. И разочаровываться в человеке совсем не хотелось.