Когда пьеса закончилась, и загорелся свет, я встала и подошла к боковому проходу одновременно со своей тенью; он пропустил меня вперед. Я улыбнулась и поблагодарила его, потом вышла через переднюю дверь; он последовал за мной. Этот выход ведет к небольшой лестнице из четырех ступеней. Я споткнулась, покачнулась назад, он подхватил меня.
— Спасибо! — сказала я. — За это я отведу вас в бар «Центавр» и угощу.
— О, не стоит благодарности!
— И все же я настаиваю. Вы должны будете рассказать мне, почему вы следили за мной, кто нанял вас и кое-что еще.
Он помедлил.
— Вы, видимо, ошибаетесь.
— Только не я, Мак. Ты пойдешь тихо… или попробуешь объяснить все капитану?
Он загадочно (или цинично?) улыбнулся.
— Ваши слова чрезвычайно убедительны, хотя вы и ошибаетесь. Но за напитки платить буду я.
— Ладно. Ты мне это должен. И еще кое-что.
Я выбрала столик в углу, где нас не могли слушать другие посетители… тем самым гарантировав, что нас может услышать Ухо. Но как можно скрыться от Уха на борту корабля? Никак.
Нас обслужили, и я сказала ему почти беззвучно:
— Ты можешь читать по губам?
— Не очень хорошо, — признался он так же тихо.
— Прекрасно, будем говорить как можно тише и надеяться, что шум собьет Ухо. Мак, скажи мне одну вещь: ты в последнее время насиловал каких-нибудь беззащитных женщин?
Он вздрогнул. Я не думаю, что кто-нибудь может выдержать такой удар и не вздрогнуть. Но он с уважением отнесся к моим умственным способностям и показал, что у него тоже есть мозги, ответив:
— Мисс Фрайдэй, как вы меня узнали?
— По запаху, — ответила я. — Сначала по запаху; ты слишком близко сидел. Потом, когда мы выходили из театра, я проверила твой голос. И я споткнулась на лестнице и заставила тебя обнять меня. Этого хватило. Нас сейчас слушает Ухо?
— Возможно. Но оно, может быть, не записывает, и возможно, что его никто сейчас не контролирует.
— Все равно опасно. — Я задумалась. Погулять вместе по главному коридору? Без постоянного отслеживания у Уха в такой ситуации могли возникнуть проблемы, но отслеживание могло быть автоматическим, если у него с собой был радиомаяк. Или такой маяк мог находиться на мне. Бассейн «Водолей»? Акустика в бассейнах всегда была плохой, и это хорошо. Но, черт возьми, мне требовалось более уединенное место. — Брось свой стакан и иди за мной.
Я отвела его в каюту ББ. Шизуко впустила нас. Насколько я могла судить, она дежурила круглосуточно, если не считать того, что она спала, когда спала я. Во всяком случае мне казалось, что она спит. Я спросила ее:
— Что у нас запланировано, Шизуко?
— Прием у казначея, мисс. В девятнадцать ноль-ноль.
— Ясно. Пойди погуляй. Вернешься через час.
— Слишком поздно. Полчаса.
— Час!
Она покорно ответила:
— Да, мисс, — но только после того, как я перехватила ее взгляд и его еле заметный кивок.
Когда Шизуко вышла, я заперла дверь и тихо сказала:
— Ты ее начальник или она твой?
— Трудно сказать, — признался он. — Наверное, это можно описать как «взаимодействующие независимые агенты»
— Ясно. Она профессионально работает. Мак, ты знаешь, где здесь Уши или нам придется что-то придумывать, чтобы обмануть их? Хочешь ли ты, чтобы разговор о твоем грязном прошлом был где-то записан на пленку? Я думаю, что меня ничто не сможет смутить — в конце концов, я невинная жертва — но я хочу, чтобы ты говорил свободно.
Вместо того, чтобы ответить, он указал пальцем: над моей кушеткой со стороны гостиной, над изголовьем моей кровати, в ванной — потом коснулся глаза и указал на точку над кушеткой, где переборка сходилась с потолком.
Я кивнула. Потом я оттащила два кресла в самый дальний от кушетки и находящийся вне поля зрения этого Глаза угол. Я включила терминал, запросила музыку, выбрала запись с участием хора Солт-Лейк-Сити. Может быть, Ухо могло пробиться и отфильтровать наши голоса, но я так не думала.
Мы сели, и я продолжила:
— Мак, можешь ли ты назвать мне хорошую причину, по которой я не должна убить тебя прямо сейчас?