Меняем тему!
Не суетись, кошка. Пусть привыкает.
Подождем, пока кончится процесс. Я до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю те ремни, что удерживали нас в постели…
— Ничего удивительного. Сколько ты меня знаешь? Лет двадцать пять?
— Двадцать семь.
— И все это время ты хоть раз видел, чтобы я похлопал по попке секретаршу?
— Нет. Ты был старым сухарем.
— Вот именно. Сначала мне приходилось сдерживать себя, чтобы не выглядеть дураком, потом — старческая немочь… А теперь я получил молодое и здоровое тело. Пусть женское — ну и что? Думаешь, женщины легче переносят воздержание? Да будь я парнем — я бы уже перетрахал полгорода!
— Представляю себе…
— Больше четверти века воздержания — и при этом я в такой форме! Ты и вообразить не можешь, что я чувствую. Зато я стал понимать женщин. Взять мою медсестру Винни — хотел бы ты ее попробовать?
— Черт тебя побери, Йоханн!.. Ну да, она приятная девочка… Нет — Пятая поправка![45]
— Она действительно приятная девочка, но я, кроме того, понимаю, что она постоянно чувствует себя, как кошка в течку — и ты, старый бык, мог бы пободать ее своим рогом без малейшего сопротивления с ее стороны.
Эй, ты о чем?
Сама не понимаю…
Мы же хотели приберечь Винни для нас.
Боишься, что наша маленькая Винни залетит? Или по какой другой причине?
— Болтаешь черт знает что… Я втрое ее старше…
— Засмущался, старый козел? О, Джейк, прости! Посмотри на меня! Ведь ты любил Юнис, любил это тело, я знаю… а я телом не намного старше Винни…
Да при чем тут Винни?!
Откуда я знаю?
— …а Юнис всегда была такая леди… Как у тебя с нею началось? Ты ее изнасиловал?
Клевета, черт возьми! Это я изнасиловала его! Хотя, надо сказать, он не оказывал сопротивления…
— Слушай, это нечестно!
— Зато так по-женски… Джейк, я знаю тебя давно — но извне. А Юнис я теперь знаю изнутри… Ты ведь не ухаживал за нею, не волочился — так? Она просто дала тебе понять, что не сделает из тебя дурака — и?.. И что?
И все. Роман длился пять минут, но потом нам помешали, поэтому финальную сцену пришлось отложить на завтра. А так — все уложилось бы в десять. Я имею в виду — ухаживания, цветы, письма, что там еще?..
— Это не твое дело, вообще-то…
— Наполовину, Джейк, наполовину. Йоханн приносит свои извинения… но тело Юнис просит подтвердить, что оно не ошибается. И потом — я же не выспрашиваю подробности…
А мне больше всего хотелось бы узнать подробности! Увидеть все его глазами. О своих впечатлениях я расскажу попозже…
Милая, ну нельзя же быть такой нетерпеливой. Сейчас мы его немножко размягчим, подготовим…
— Джоан Юнис… Юнис… Ты всегда находила способ добиться своего.
— Это твой ответ, Джейк? У меня ведь нет памяти Юнис, я не вполне понимаю…
Как это нет? А я?
Юнис, давай пока не будем в это углубляться. Предадимся философии, когда завалимся с тобой в постельку. Видишь, я уламываю мужчину, и с непривычки у меня плохо получается.
На что спорим, что у нас не будет времени философствовать в постели?
Не говори такого. Я боюсь.
Не бойся. Расслабься и повторяй: «Деньги пахнут, деньги пахнут»[46]. Рулить буду я.
И не дашь подержаться за руль?
Посмотрим… но ты, похоже, настоящая ебливая сучка, босс?
— Я попробую, Джоан… я понимаю, что тебе это нужно — и понимаю зачем. Поэтому я расскажу, как Юнис себя вела. Она была честной и целенаправленной…
Я притворялась, что я такая, — а на самом деле была настоящая змея!
— …и вбила себе в голову, что я ей почему-то нравлюсь, чем облегчила мою задачу. Ничего похожего на изнасилование… или на соблазнение…
И то, и другое! Только он не знал.
Очаровательно! Но пока мы тут занимаемся эмоциональным стриптизом — помолчи и послушай. Узнаешь кое-что новенькое обо мне.
Слушаюсь и повинуюсь!
— Все так, как я и предполагала. Но это то, что касается моей женской половины. А мужская слишком привыкла быть мужчиной, чтобы… Я не зря спросил о Винни — я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не начать ее лапать.
45
Пятая поправка к Конституции позволяет человеку не давать показаний, идущих ему во вред.