Октябрь сухой и солнечный. «Абакан – Москва», плацкарт. Ветер колышет занавески. В открытые окна льется запах свежего неба. Колеса стучат, стучат, рекурсия.
Осталось чуть-чуть. Вот так же рядом сидела семейная пара: «Учиться едешь в Москву? Какой молодец». Он избавит мир от себя и будет молодец. Все ушло, рассыпалось в прах. Несправедливо, без утешения, без надежды на реабилитацию, без права на слабость. Последнее, что у него осталось: заглянуть в будущее. Его там не будет, но ведь это интересно. Подарить себе последнюю радость. Для этого надо построить фрактал следующего измерения. Если трехмерный фрактал строится на двоичном компьютере, то следующий – на троичном.
Тот самый трайтовый компьютер. Последний шанс Ликаса Мороса увидеть то, от чего он отрекался.
* * *
Вечером мне написал Паша.
– Варь, невозможно просто! Вот что ты за ребус подсунула? Покоя не дает. Все выходные потратил на этот бред.
– Ты рисовал фрактал?
– Чертил. Да, вспоминал все свои рекурсивные точки, которые только можно.
– Построил? Бутылка получилась?
– Нет, конечно.
– Ну хоть не бутылка.
– Вначале строилась вполне себе интересная вещь с узковатым, правда, «коридором возможностей». А потом взяла и сама себя замкнула, как будто еще двух осей координат не хватило, и все.
– Ошибся где-то.
– Как можно ошибиться, если не знаешь в этой формуле наверняка ни одну цифру кроме констант?
– Для Мороса и примерных было достаточно.
– Короче, я сразу знал, что это бред.
– Но я не заставляла тебя тратить на это выходные!
* * *
– Здравствуй, Виталий, с возвращением!
– Здравствуйте, Екатерина Андреевна.
– Небось и не ожидал, что я узнаю.
– Не ожидал.
– Болеешь?
– Болею.
– Готов?
– Да.
– Помощь нужна?
– Пока нет…
Морос взял у старушки ключи, зашел в пустую квартиру. Юргис только выселил жильца.
За двенадцать лет здесь нашли приют двадцать обездоленных. Все деньги от работы Морос перечислял тем, кто в этом нуждался. Грязный, изношенный дом. Ночь. Деревья качаются, как птица машет огромными крыльями, как море в Паланге дышит, набегая на пологий берег, как дети ныряют в Неман. Повторы, повторы. Одно и то же между началом и концом.
– Юргис, можешь привезти мне в субботу ноутбук или планшет дешевенький какой-нибудь?
– Давай в пятницу?
– Ты же работаешь…
– Пораньше убегу.
– Спасибо.
Гудки.
В субботу Юргис женится на студентке-медичке. Ликас не узнает об этом.
* * *
– Привет! Рад видеть тебя на свободе.
– Не боишься меня, доктор?
– Не переживай, я не такой простой.
Ликас пожал протянутую руку Юргиса.
– Ликас, я очень быстро. Белье и полотенца ты видел?
– Да, спасибо.
– Вот ноутбук. Простенький, б.у.81
– Спасибо.
– Короче. Все, как и было договорено. Все, кто жил здесь, жили бесплатно. Эти деньги, – он протянул пачку, завернутую в листок, – просто от меня. Месяц ты проживешь, два или год, пособия по инвалидности не хватит, что ты там заработал в тюрьме…
– Я все раздал.
– Молодец. Короче, это тебе.
И Ликас взял деньги. Он знал, на что. Не на лекарства, не на еду. Если та вещь, которую он хотел купить, существует, она стоит дорого. Трайтовый компьютер.
* * *
Шел дождь. Юргис спустился вниз и сел в машину. Хотел закрыть лицо руками, но правой рукой он жал руку Мороса, и подносить ее к лицу было нельзя. Левой погладил бороду и закрыл глаза. Три-четыре недели, конечно, не год. И жизнь, которую он рассчитал себе на восемьдесят лет, разделится ровно пополам: когда был друг детства, и когда его уже не было.
«И все-таки я хороший человек. Все, что я мог для него сделать – я сделал», – думал Юргис.
И он, правда, был хороший человек.
Ему так жалко было свое бедное детство, свою прошедшую юность.
Моя прошедшая, утраченная юность.
Непонятых чужих стихов зола.
И впредь не надо ни жалеть, ни думать,
Что ты уже… умерла.
Последняя строчка не сложилась. Он отъехал от дома Мороса, и наваждение прошло. Завтра роспись в ЗАГСе. Скромная, но все-таки свадьба.
* * *
Ликас Морос засмеялся совсем чуть-чуть, но кровища потекла изо рта на руки из разложившихся легких. Он стоял у окна и вытирал руки о драный бабушкин тюль, и серое грозовое облако ткани обретало прожилки цвета капут-мортуум, и только в его памяти эта кровавая тряпка была белым облаком, белым облаком. Рекурсия.
Нет никакого трайтового компьютера. Он все узнал. Никто не занимался его разработкой в эти годы. Вспоминалось, как девочки украли листки из его куртки, тогда он не очень понимал, для чего этот компьютер нужен, но теперь-то было очевидно. В голове все эти годы оставался умозрительный выход из тупика через расчет с помощью этого устройства.