– Не все рецепты, записанные и апробированные вами, придуманы Пьером, – мрачно заявил Габриэль. – По крайней мере пятнадцать процентов из них мои.
– Но он честно взял меня в соавторы. Все остальное – маркетинговый прием, предложенный издательством.
Жаль, конечно, что ее имя напечатано мелким шрифтом. Когда она только готовила рукопись к сдаче, это казалось логичным. Сейчас Габриэль начинал злить ее, высказывая сомнения по поводу праведности помыслов ее отца и его заботы о дочери.
– Я вот слышал, что автор – это тот, кто пишет. Твой отец хоть что-то написал?
– Должно быть, вы не знаете, что бывают случаи, когда один человек пишет за другого, – сухо сказала Джоли.
– Об этом-то я тоже слышал. Но пока не встречал людей, которые бы заставляли собственную дочь писать за себя.
Она стиснула зубы.
– Я стала соавтором. Это большой шаг в моей карьере, и мне пришлось уговаривать его пойти на это.
– О, так он сопротивлялся? – фыркнул Габриэль. – Так же, как когда его приглашали на телевизионные шоу? Особенно после того, как, оставшись без меня, потерял третью звезду? Не думаю, что ему доставило много удовольствия давать интервью на телевидении, когда все могли видеть, как он переживает свое унижение.
– Нет, не доставило, – отрезала Джоли. Первые три года после потери звезды были самым кошмарным периодом ее жизни. Если бы у нее не было оправдания в виде занятий в колледже, где она могла хоть иногда спасаться от плохого настроения отца, то неизвестно, что бы она с собой сделала.
– Ну и где он? Я думал, дело попадет в руки наших юристов, которые разберутся во всем. А средства массовой информации отнесутся ко мне хорошо, а к нему плохо. Но я никак не ожидал, что для решения своих проблем он пришлет дочь.
Джоли взглянула ледяным взглядом.
– У него был инсульт. Незадолго до выхода книги.
Если Габриэль обрадуется этому, она вырежет ему сердце одной из его ложек.
Но Габриэль выглядел так, будто сильно ударился головой о каменную стену.
– Я… Что? Сильный инсульт?
– Довольно сильный. Да.
Габриэль моргнул и слегка потряс головой, будто у него двоилось в глазах.
– Сейчас с ним все хорошо?
Джоли развела руками.
– Он выжил. Доктора подтвердили, что со временем он должен полностью поправиться. При хорошем лечении. Возможно, он уже не сможет говорить, как раньше, и его левая рука навсегда останется парализованной. Теперь мы предприняли особые меры предосторожности, чтобы снизить риск рецидива.
– Merde, – тихо пробормотал Габриэль. – Merde, Джоли. Я… хочу сказать, что презираю твоего отца, но… merde. Мне и вправду жаль. – Он обнял ее рукой за плечи. На секунду ей показалось, что он собирается притянуть ее и похлопать по спине. Может быть, он немного помнил ее с тех пор, когда она была подростком и иногда попадалась ему на глаза. Или, возможно, он просто был слишком потрясен. Он выглядел так, будто она перевернула его мир вверх ногами. – Он не может пользоваться одной рукой? – почти неслышно повторил Габриэль, сгибая и разгибая свободную руку, сжимая пальцы, будто хотел убедиться, что они еще работают.
– Теперь вы понимаете, почему я не хочу сейчас подвергать его стрессу. Я разберусь с вашим иском сама и даже не дам ему узнать о нем. Но прежде я хотела поговорить с вами.
Он задумался. В его синих глазах появилась настороженность, и он отпустил плечо Джоли.
– Учти, проверить, правду ли ты сказала про инсульт, довольно легко. Ты же не пытаешься просто разжалобить меня?
– Нет. – Джоли прямо смотрела ему в глаза. – Нет. Мой отец был на волоске от смерти, и теперь у него необратимые повреждения мозга. Я не смогла бы придумать такое – такими вещами не шутят.
Он согнул пальцы вокруг края стола и запрокинул голову, глядя в потолок. Казалось, он пытается принять решение. Через секунду Габриэль встряхнулся, будто зверь, вылезший из воды.
– Знаешь, если бы ты мне сразу сказала, что я подал на тебя в суд, то сэкономила бы наше время. Это лишило бы меня иллюзий на твой счет, а тебя – уберегло бы от всех моих попыток пригласить тебя на свидание.