– Теперь, когда ты живешь в Балтиморе, – пояснил отец Серены, – мы подумали, что тебе стоит одеваться соответствующе. Но поскольку мы не хотим, чтобы у тебя были из-за этого проблемы в Филадельфии, то выбрали такую деталь одежды, которая скроет опасные свидетельства, пока ты не поддернешь вверх брючины.
– Весьма предусмотрительно, – улыбнулся Джеймс и настоял, что должен надеть их прямо сразу, и важно расхаживал по гостиной без туфель до самого начала ужина.
Он и не догадывался, что на самом деле родители Серены вовсе не были спортивными фанатами. Они, скорее всего, не смогли бы назвать имени ни одной «Иволги» – или «Ворона», если уж на то пошло. Старание, которое они, должно быть, приложили, чтобы придумать этот подарок, растрогало Серену до глубины души.
Джеймс, сидевший рядом, окликнул ее:
– Эй.
Серена не отозвалась.
– Эй, Ренни.
– Что.
– Мы уже начинаем ссориться из-за родственников?
– Я не ссорюсь.
Поезд дернулся и покатил дальше. Человек с портфелем, бредущий по проходу, кажется, заблудился. Женщина позади них, та, с умиротворяющим голосом, проговорила:
– Дорогая моя. Милая. Мы непременно обсудим это с руководством во вторник. Слышишь меня?
– Поверить не могу, что она до сих пор висит на телефоне, – пробормотала Серена.
Не сразу, но Джеймс ответил.
– А я поверить не могу, что это деловой звонок, – прошептал он. – Ты бы догадалась?
– Никогда.
– Только не говори мне, что деловые женщины ведут себя так же, как мужчины.
– Ладно, ладно, не будем сексистами, – рассмеялась она.
Он взял ее за руку и сплел свои пальцы с ее.
– Давай начистоту. Мы оба были на взводе. Верно? Родители иногда сильно напрягают.
– Мне можешь не рассказывать, – согласилась она.
Дальше они ехали в уютном молчании.
– А ты заметила, как мама отозвалась о моей бороде? – неожиданно спросил он. – Если мы об осуждении.
– А что там было?
– Когда она показывала тебе фотоальбом. Добралась до моих школьных лет – и: «А вот Джеймс на выпускном. Правда, он милый? Это еще до того, как он отпустил бороду». Моя борода ей покою не дает. Она ее ненавидит.
– Что поделаешь, она же мать. Матери всегда ненавидят бороды.
– Первый раз, когда я появился дома с бородой, на первом курсе колледжа, отец предложил мне двадцать баксов, чтобы я ее сбрил. «И ты туда же?» – расстроился я. А он сказал: «Я лично ничего не имею против бороды, но твоя мать говорит, что скучает по твоему красивому лицу». «Отлично, – сказал я. – Если хочет видеть мое лицо, пускай разглядывает мои старые фотографии».
– Но на выпускном фото ты выглядишь очень даже привлекательно, – улыбнулась Серена.
– Но ты-то не считаешь, что мне следует сбрить бороду, правда?
– Нет-нет. Мне нравится твоя борода. – Она ласково сжала его руку. – Просто мне было приятно увидеть еще и версию «до».
– С чего бы?
– Ну, теперь я знаю, как выглядит твое лицо.
– Ты переживала, что не видела моего лица?
– Не переживала, а… в общем, я всегда думала, что когда вырасту и, предположим, встречу мужчину, за которого соберусь замуж, и у него вдруг будет борода, я попрошу его, если он не против, сбрить ее разок перед свадьбой.
– Сбрить!
– Только один раз. На две крошечные минутки, чтобы я смогла увидеть его лицо, а потом пускай отращивает ее обратно.
Джеймс выпустил ее руку и слегка отодвинулся, разглядывая Серену.
– Что такое…
– А если он откажется? – спросил Джеймс. – Если он скажет: «Вот я таков: парень с бородой. Можешь принять меня таким или уйти».
– Ну ведь если он… – Серена умолкла.
– Ведь если он – что? – не унимался Джеймс.
– Если у него… окажется безвольный подбородок или типа того…
Он не отводил глаз.
– Да не знаю! – сдалась она. – Я просто хотела бы выяснить, во что ввязываюсь, вот и все.
– И если бы у него оказался безвольный подбородок, ты бы ему ответила: «Ой, прости, кажется, я не могу выйти за тебя замуж».
– Я не говорю, что не вышла бы за него, я хочу сказать, что желала бы выйти замуж информированной. Желала бы знать, с чем имею дело.
Джеймс угрюмо уставился на спинку сиденья перед ним. И не сделал попытки вновь взять Серену за руку.
– Ну Джееееймс… – нежно протянула Серена.
Тишина.
– Джеймс?
Он резко повернулся, словно принял какое-то решение.
– С того момента, как мы начали планировать эту поездку, – начал он, – ты возводишь… стены. Устанавливаешь границы. Не ночевать в одной комнате, приехать только на воскресенье… Мы пробыли там четыре несчастных часа! Да мы в дороге провели больше времени, чем в гостях! А я не так часто вижусь со своими, ты же знаешь. И я, в отличие от тебя, не живу с ними в одном городе и практически в том же районе и не могу заскочить в любой момент, когда мне нужно постирать шмотки.