Аббат резко выпрямился. Он готов был дать клятву. Но его совесть — совесть честного человека, возмутилась, и он тяжело опустился на стул.
— Пропустите эту карету, господин министр.
— После всего, что случилось, господин Монтескье, вы понимаете, что приобрели во мне жестокого врага. Даю вам четыре часа для выезда из Парижа… вам и вашим… примите это к сведению, потому что я изучил все места, где могу найти вас…
Он повторил:
— Четыре часа!
ГЛАВА 30
Монтескье обратился к друзьям:
— Вы слышали, нам дают четырехчасовую отсрочку. Позаботьтесь о своей безопасности.
И они расстались.
Кожоль, ни слова не говоря, повел друга прямо к заставе Було. Там их ждал Сен-Режан, держа под уздцы двух отличных лошадей. К седлу каждой был привязан походный чемодан.
Друзья попрощались с Сен-Режаном, и он удалился.
— Теперь, Ивон, скорее в седло и в путь! — скомандовал Кожоль, вскакивая на спину лошади.
— Ты ничего не забыл перед отъездом? — спросил шевалье.
Кожоль пожал плечами.
— Не думаю, Ивон. Ты видишь: у нас превосходные лошади, отличное оружие, набитые чемоданы и у меня в поясе триста луидоров. Я ничего не забыл. Итак, в путь!
— А Лоретта?!
Пьер был невозмутим.
— Мадам Сюрко опять переехала в свой дом. Я заходил к ней и простился за нас обоих, извинившись за тебя, что ты лично не мог повидаться с нею…
— Ты что-то скрываешь от меня?
— Ты с ума спятил? — отвечал Кожоль с громким смехом.
— С ней что-то случилось, а ты скрываешь от меня!
Пьер молчал.
— Я хочу еще раз увидеть Лоретту. Может, она умерла?
— Нет, клянусь, что она жива!
— Но что же случилось? Говори, умоляю тебя!
Граф снова промолчал.
— Ты молчишь! Понимаю… Что ж…
И он повернул лошадь.
Кожоль схватил ее под уздцы.
— Ты не поедешь, — отрывисто бросил он.
— Пусти, Пьер, — проговорил Ивон с едва сдерживаемой яростью.
— Поверь мне, ты должен отказаться от желания увидеть Лоретту!
Ивон вынул пистолет и взвел курок.
— Пьер, подумай о моем отчаянии. Ведь я буду вынужден убить тебя! — сказал он.
— Ступай, упрямец! Я хотел тебя избавить от этого! — грустно отвечал Пьер.
Копыта лошадей дробно застучали. Расстояние между заставой и улицей Мон-Блан покрылось мгновенно.
Шевалье подлетел к дому Сюрко, обезумев от отчаяния.
Кожоль еще раз остановил его, загородив собой дверь и последний раз повторив:
— Откажись видеть Лоретту!
Не отвечая ни слова, влюбленный отшвырнул его и вбежал в дом.
— Бедный Ивон! — прошептал Кожоль, бросаясь за ним. Ивон жил в этом доме целый год, и он хорошо знал все его закоулки, чтобы заблудиться в темноте. Дверь комнаты вдовы была распахнута настежь.
Бералек вбежал с криком:
— Лоретта! Лоретта!
Внезапно он отшатнулся, пораженный ужасом.
Мадам Сюрко лежала на кровати бледная и без движения.
— Умерла!
Адский хохот раздался ему в ответ. Затем послышался дребезжащий голос:
— О, нет! Не умерла! Она еще долго будет жить… чтобы мучиться… а иначе я не буду вполне отомщен!
Ивон поднял глаза и увидел за изголовьем кровати отвратительного старика с выражением мрачного торжества на лице.
Несколько минут Бералек рассматривал эту жуткую личность.
— Кто ты? — спросил он.
— Я — Сюрко, муж этой женщины, которого считали мертвецом! — захохотал старик.
Шевалье в ужасе отшатнулся.
— Ты лжешь! Лжешь!
— Спроси того, кто стоит у тебя за спиной!
Ивон обернулся и увидел Кожоля.
— Да, это правда, он действительно Сюрко, — сказал граф.
— Откуда ты это знаешь?!
— Лоретта сама подтвердила это мне, когда он предстал перед ней. Он вышел из подземелья Точильщика, куда тот его упрятал.
Ивон был близок к помешательству.
— Я убью его!
Но Кожоль стал перед ним.
— Во имя той, которая здесь лежит, я приказываю вам пощадить этого человека. Такова ее воля, и моя обязанность позаботиться об ее исполнении.
— Твоя обязанность, Пьер?
— Да, моя обязанность. Лоретта — моя сестра, а этот подлец, мой прежний лакей, заставил ее выйти за себя замуж под страхом эшафота, куда отправил мою мать.
— И ты не даешь мне убить его!
— Нет. Я поклялся сестре, что сохраню его жизнь.
Ивон без сил опустился на стул.
— Да, — продолжал Кожоль, — вот почему я не пускал тебя сюда, мой бедный друг. Я хотел оставить только себе ту ужасную истину, которую сегодня узнал от Лебика.