— У меня сейчас свадебная церемония, мне пора.
— Селина!
Но она даже не обернулась на окрик матери и быстро вышла в коридор. Навстречу ей бросился Джек, а следом за ним радостная и взволнованная Амелия. Она была во всем желтом, как цыпленок.
Едва жених с невестой переступили порог комнаты, как грянул гром аплодисментов. Вокруг были знакомые лица из клубов на Бурбон-стрит и магазинчиков на Ройал, в том числе и завсегдатаи «Кошек».
Жан-Клод исполнил на клавишных свадебный канон, и у Селины защемило сердце.
С улыбкой приняв букет живых орхидей и поцелуй в щеку от Дуэйна, она застыла, приготовившись к церемонии бракосочетания.
Молодожены обменялись кольцами, принесли друг другу супружеские клятвы и взялись за руки. Господь наконец-то осенил их благодатью. В следующую же минуту их торжественно провозгласили мужем и женой. Джек тотчас шепнул ей на ухо:
— У нас с тобой все получится как нельзя лучше, вот увидишь!
Она кивнула, нисколько не сомневаясь.
Жан-Клод и Дуэйн исполнили «Аве Марию», да так проникновенно, что Селина даже прослезилась.
… Они стояли в спальне, взявшись за руки, и не могли наглядеться друг на друга. Правда, во взгляде Селины читалась некоторая растерянность. Заметив это, Джек тихо проговорил:
— Люди женятся и вовсе без любви, а я люблю тебя, дорогая. И с каждой минутой все больше.
Она кивнула:
— Прости за банальность, но я тоже тебя люблю.
ГЛАВА 39
— Сегодня особенный вечер, правда, пап? — сказала Амелия. Она все еще была в своем нарядном желтом платье, желтеньких же кружевных носочках и белых кожаных туфельках. Все трое сидели в столовой, которая обычно пустовала, и ели испеченные Селиной оладьи.
— Не то слово, букашка, — согласился Джек.
Он безумно радовался тому, что Амелия, кажется, смирилась с появлением новой мамы и как будто даже была рада ей. Час назад он наконец сменил смокинг на серые штаны и синюю рубаху; переоделась и Селина. В доме царила чудесная семейная атмосфера.
«У нас все получится, потому что мы сами этого хотим», — повторял он про себя без конца, словно мантру.
Но Господь не долго прислушивался к его желаниям. В коридоре тревожно зазвонил телефон. Этого еще не хватало в такой вечер!..
— Не бери, папа, — сказала Амелия.
О, как ему хотелось последовать ее совету! Но, чувствуя на себе взгляд Селины, он все-таки снял трубку.
— Шарбоннэ.
— Я читал газету. Эррол научил меня читать. Я прочитал сегодня газету и видел фотографии. Я знаю человека, которого отвезли в больницу. Санни. В газете написано, что он очень плох.
«Антуан…»
Джек закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Я все больницы обзвонил, но тебя не нашел. Ты нет плохо спрятался. Я ждал, когда ты еще раз позвонишь.
— Я боялся. Мне очень не везло в последнее время.
— Понятно. Слушай… только не вешай трубку… теперь тебе ничто не угрожает. Я лично гарантирую тебе это. Где ты?
На том конце провода повисла продолжительная пауза, и Джек испугался, что Антуан вновь бросит трубку.
— Я хочу, чтобы тот человек, который пытал Розу, был наказан. Он очень плохой.
— Слушай, если я стану гарантом твоей безопасности, ты пойдешь со мной и укажешь полиции на этого человека?
Наконец-то и Эррол добьется правосудия, пусть и посмертно.
Антуан опять надолго замолчал, но наконец произнес:
— Идите в больницу. Я тоже приду, если смогу.
Джек спорил, грозился, умолял ее остаться дома, но Селина наотрез отказалась. Во-первых, она хотела увидеть Антуана своими глазами, во-вторых, не хотела расставаться с Джеком даже на пару часов.
Санни Клита поместили в отдельный застекленный загончик, у дверей которого постоянно дежурили полицейские. Селина никогда прежде не видела этого человека. Волосы его скрывались под бинтами, маленькие красненькие глазки постоянно бегали по сторонам. Руки вздрагивали, а пальцы судорожно мяли простыню. Он был с головы до ног увит проводами и трубками, которые тянулись к многочисленным приборам и датчикам.
Селина и Джек простояли в коридоре больше получаса, но Антуана все не было. Похоже, они напрасно надеялись.
— Не произноси его имя вслух, — вдруг тихо проговорил Шарбоннэ. — Идет.
Селина, не удержавшись, посмотрела в конец коридора.
Антуан являл собой весьма жалкое зрелище. Одна нога его была в гипсе до колена, и он неловко передвигался на костылях. Левая рука висела на перевязи. Он сильно поседел и здорово похудел за это время. Когда он подошел ближе и поднял голову, Селина едва сдержала невольный стон: следы жестоких побоев до сих пор не сошли. Все его лицо представляло собой сплошной синяк, переднего зуба не было.
— Здравствуй, дружище, — надтреснутым голосом проговорил Джек.
Селина порывисто бросилась Антуану навстречу. Она положила руку ему на плечо и тихо сказала:
— Слава Богу, что ты нашелся, Антуан.
— Нам разрешили войти, — кивнул Джек. — Санни выглядит хуже, чем я предполагал: ему крепко досталось. Но врачи говорят, что жить он будет.
Полицейский предупредил их:
— Дверь не закрывать.
К ним быстро приблизилась медсестра, заглянула к Санни, проверила показания приборов и вернулась к посетителям.
— Значит, так: пять минут, не больше. А вам, сэр, в вашем состоянии я самому прописала бы постельный режим, между прочим.
Улыбнувшись Антуану, она похлопала его по плечу и удалилась.
— Итак, готов? — спросил Джек.
Антуан не ответил, а просто переступил порог палаты.
— Подстрелили вас? — спросил он у Санни, подойдя к его койке. — Я читал в газете. Да, сэр, досталось вам на орехи… А где тот, кто бил меня? И это ведь он прижег Розе руку окурком? Он очень храбрый, ваш друг.
Санни поморщился и, превозмогая боль, хрипло выдохнул:
— Я в этом не участвовал.
— Но вы были там, когда он меня бил, — возразил Антуан. — Я помню ваш голос. Я его уже слышал. И еще раньше, когда вы заходили к мистеру Эрролу. Я вас и там видел.
— Я не прикасался к тебе, старик.
— Но ваш друг меня бил, а вы не остановили его. А потом он пытал мою Розу и грозил моим пацанам.
— Первоцвет — псих. Его никто не мог удержать… — прохрипел Санни, и в горле у него заклокотало. — Он убит. Его положили рядом с Вином. Так что можешь успокоиться…
— Ты хочешь сказать, что убил и его, и Вина? Обоих? — спросил Джек.
Селина опасливо оглядывалась на дверь, боясь, что их в любую минуту могут попросить выйти.
— Нет… Вина убивать я не хотел. Так вышло. А потом его личный телохранитель покалечил меня и снес башку Первоцвету. Дальше я ничего не помню — отрубился.
Антуан шумно выдохнул.
— Эти двое оставили меня умирать. Но Антуан сильный. Я выполз из того места. На это у меня ушло несколько часов, но я выполз. И меня отвезли в больницу. Я сказал, что ударился головой и ничего не помню. Не помню даже, как меня зовут. Специально так сказал, чтобы меня никто не нашел.
Из коридора донесся звук шаркающих шагов. Медсестра возвращалась.
— Антуан, — заторопился Джек, — скажи, ты о нем хотел тогда рассказать Дуэйну и Селине? Это он выходил тем утром из дома на Ройал-стрит?
— Да.
Селина в ужасе прикрыла рот рукой.
— И по-твоему, он был единственным человеком который мог убить Эррола?
Антуан глянул на Санни.
— Он был последним человеком, кто мог убить мистера Эррола.
— Я пришел к нему за данью… — прохрипел Санни. — Эррол платил мне, чтобы я прикрывал тебя, Джек, от неприятностей. Я пришел в то утро за очередным платежом. Но бедняга к тому времени уже отбросил коньки, поэтому я быстренько убрался оттуда.
— Ты брал с него деньги? — обескураженно переспросил Джек.
— Пару раз всего. Его очень волновало твое благополучие, Джеки…
— Черт возьми, ты вымогатель!
— Не повышай голоса, — предупредила его Селина. — А не то нас вышвырнут отсюда. Теперь ясно, зачем Эррол тайно снимал средства со счета фонда.