— Кто-то, между прочим, обещал всё съесть, — рискнул нарушить затянувшуюся паузу Иван.
— Нет, больше не могу, — тяжело вздохнула девушка. — Вкусно очень, но не могу.
— Ты хочешь навлечь на нас проклятье семьи Валороссо?
— Нет, нет. Я ничего не имею против Валороссо, — театрально заломив руки, взмолилась Лиза. — А за что они хотят моей смерти? Я, конечно, не Капулетти или Монтекки, но может быть, они смилуются перед бедной девушкой из рода Даниловых. Вдруг и в моих жилах тоже течет немножко дворянской крови, — и она подняла глаза вверх, изображая кающуюся грешницу.
Иван рассмеялся, но продолжал строгим голосом:
— Я предупреждал тебя перед церемонией. И ты поклялась всё исполнить.
— А я не в вечернем платье, и мне прощается, — нашлась она. — Вот если бы ты не торопился, и я оделась, как того требует случай…
— Одежда не имеет значения, — настаивал Иван. Но тут же смутился, глядя на очаровательную грудь Лизы, так давно волнующую его. Он наполнил бокалы золотистым вином, поднял свой и посмотрел своей избраннице в глаза.
— Я верю, что ты всё понимаешь, — их бокалы одобряюще зазвучали от легкого прикосновения.
— Вино замечательное, — попыталась сменить тему Лиза, — но его явно придумали коварные мужчины, чтобы уговаривать скромных девушек.
Иван не ответил. Не торопясь, он начал очищать оставшиеся креветки и очень бережно подносить их к губам возлюбленной. Их незнакомый аромат и терпкий привкус так гармонично сочетались с вином и приправами, что она вновь прикрыла глаза от наслаждения.
— А теперь я хочу сказать одну фразу, которая обязательна в данной церемонии, но если ты посчитаешь её лишней, то можешь не повторять за мной. Каждый говорит за себя, и никто никого не принуждает. Если не хочешь, то можешь лишь посмотреть на красивый обряд, которому несколько сотен лет, но не участвовать в нем. Просто промолчи, — Иван взял свой бокал правой рукой, и накрыл его левой ладонью.
Лиза настороженно молчала. Глядя ей в глаза, он тихо продолжил:
— Разделяя с тобой трапезу, я разделяю с тобой и свою жизнь.
Не торопясь, он осушил весь бокал. Лиза — тоже. Тогда Иван протянул ей свою левую ладонь, она последовала за ним. Очень бережно он стал переворачивать свой бокал над открытой левой ладонью Лизы и стал ждать. Маленькая капелька сбежала по внутренней стенке и упала в серединку ладони Лизы. Она исполнила все в точности.
— А самую последнюю каплю своей жизни я отдам тебе, — его голос задрожал, выдавая волнение.
Как эхо, заворожено глядя Ивану в глаза, Лиза повторила эти трогательные слова. Не сговариваясь, они поднесли свои ладони к губам, вбирая капельки. Чуть помолчав, Лиза первой прервала тишину:
— Так красиво и необычно. Интересно, кто это придумал.
— Точно никто не знает. Они просто верят в это.
— А креветки обязательно? — не унималась девушка.
— Это же обряд. Ну, пекут же у нас куличи и пасхи.
— Да, ты прав, — Лиза вздохнула. Потом, вопросительно приподняв правую бровь, полушутя спросила:
— А что, я теперь вот могу называться… Как ты там сказал…
— Валороссо, — серьёзно подсказал он.
— Вань, ты смеешься? — растерянно протянула Лиза.
— Они просто верят в это сердцем, а не записывают на бумаге.
— И что, я вот теперь могу приехать на Сицилию и сказать «здрассьте, я ваша…», — девушка попыталась шутить, но, встретившись с серьезным взглядом возлюбленного, остановилась.
— Я знаю, что ты не позволишь себе ничего подобного. Хотя приехать мы, конечно, можем, и нас примут как родственников.
— Никогда не была на Сицилии, — мечтательно выдохнула она.
— Если ты станешь к этому относиться серьезно, то будешь помнить и про свою каплю, — Иван оставался очень серьезным.
Лиза замерла. В её воображении промелькнули какие-то кровавые сцены, и ощущение стыда за какие-то мелочные поступки, вернее только мысли о них, так разволновали её, что, помолчав некоторое время, тихо произнесла: