На одном из заседаний хунты, проводившемся под председательством Франко, Ридруэхо зачитал достаточно радикальные по духу предложения, разработанные его подкомитетом. Монархист Педро Сайнс Родригес выступил с возражениями. Он подчеркнул, что, если принять предложения, у партии появится власть и тем самым будет подорвано доверие к правительству. Франко, которому всюду чудились заговоры, взорвался. Он совершенно потерял контроль над собой, что было нехарактерно для него, и закричал: «Не столько к правительству, как ко мне! Недоверие к каудильо, измена ему!» Ударив кулаком по столу, он выкрикнул: «Мне надо было расстрелять Эдилью! И кто такие эти Ридруэхо, Аснар, Гонсалес Велес, чтобы определять лицо Партии?» Ридруэхо не понял, при чем тут Аснар и Гонсалес Велес. Тем не менее он встал и спокойно заявил, что на то он и работал в подкомиссии, чтобы было что выносить на обсуждение, но он вовсе не хотел бросать вызов правительству, предлагая передать партии его полномочия, поскольку лидер партии является одновременно и главой правительства. Наконец он повернулся к Серрано Суньеру и произнес: «До свидания, Рамон. Я считал, что сюда приходят думать». Франко опомнился и попросил Ридруэхо занять свое место и забыть о происшествии. Через два дня генералиссимус посадил Гонсалеса Велеса и Аснара в тюрьму101.
Этот эпизод открывает нам Франко, которому оказались не чуждыми принципы макиавеллизма и который, возможно, заново решил использовать опыт, полученный им в Марокко с 1912-го по 1925 год. Это уже далеко не тот человек, покинувший Канарские острова в преддверии военного мятежа. Авантюрист с бьющей через край энергией первых месяцев войны, он становится все больше похожим на восточного деспота, все просчитывающего, двуличного. Приняв образ облеченного почти монаршьими полномочиями крестоносца, он твердо решил не расставаться со свалившейся в его руки властью. И в этом смысле его превращение в осторожного галисийца и хитрого и жестокого марокканского племенного вождя — процесс естественный. После одного из заседаний кабинета министр промышленности Суансес напомнил Пакону Франко Сальгадо-Араухо о детских годах в Эль-Ферроле, когда они все трое были учениками в школе отца Суансеса, и отметил разительный контраст между тем миниатюрным Франко, над которым всегда одерживали верх другие мальчишки, и нынешним каудильо, внушающим такое почтение, что «мы не способны решиться похлопать его по плечу». Пакон, все время находившийся при каудильо, отмечал, что, несмотря на все свои приятные манеры, Франко всегда держал на дистанции даже своих друзей102. Теперь, когда победа была не за горами, Франко, под влиянием окружающих его льстецов, становился все более чванливым, холодно надменным.
Глава 12 ПОЛНАЯ ПОБЕДА
Февраль 1938 года — апрель 1939года
Победа под Теруэлем принесла возможность нанести сокрушающий удар по республике. Франко не преминул извлечь выгоду из своего подавляющего перевеса над истощенной республикой в людях, авиации, артиллерии и боеприпасах. И все же весной и летом 1938 года он допустил ряд серьезных военных просчетов, хотя они на самом деле не были столь грубыми, как их представляли. Его продолжала донимать идея физического уничтожения противника, не оставлявшая места для раздумий о тонких стратегических операциях. Так что не зря его считали узкомыслящим батальонным командиром и не случайно он вызывал раздражение Гитлера, Муссолини и Чано. Теперь он собирался показать свое умение управлять крупной армией в несколько сот тысяч человек на огромном фронте.
Подробные планы большого похода на восток разработал генерал Хуан Вигон. Двадцать четвертого февраля 1938 года генералиссимус представил эти планы на совещании высшего командного состава в Сарагосе. Двести тысяч человек должны были наступать на 260-километровом фронте параллельно долине реки Эбро. Основные операции намечались на северном участке в направлении Пиренейских гор и на южном — в направлении Валенсии. Франко теперь вознамерился использовать все свое громадное преимущество в технике, полагая, что республиканские войска не выдержат такого напора.