Новую попытку убедить каудильо сделал и Гитлер в своем письме от 6 февраля 1941 года. Снова перечислив аргументы в пользу того, что Испании следует встать рядом с Германией и Италией, фюрер в сдержанной манере опроверг доводы, использованные Франко для оттягивания вступления в войну. Ничем не угрожая, Гитлер просто приглашал каудильо присоединиться к нему в идеологической войне и предлагал начать поставки, но только после того, как Испания объявит войну Союзникам. При этом форма его выражений едва ли понравилась Франко: «Мы ведем битву не на жизнь, а на смерть и в данный момент не можем делать подарки». Фюрер также сравнил «колоссальные территориальные притязания Испании в Африке с весьма скромными притязаниями» Германии и Италии — несмотря на их «огромные кровавые жертвы». Создается впечатление, будто Гитлер решил, что каудильо потерян для него. Получив письмо 8 февраля, Франко заявил Штореру, что согласен со всем сказанным фюрером, и обещал ответить сразу по окончании спешно организованного визита в Италию. В то же утро он услышал о разгроме англичанами армии маршала Грациани под Бенгази77.
Между тем 7 февраля 1941 года Шторер наконец получил меморандум испанского генштаба о потребностях Испании в импорте для укрепления боеспособности страны. Список включал удобрения, горючее, миллион тонн зерна, хлопок, резину, джут и другие материалы. Армия запрашивала 3750 тонн меди, радиостанции, телефонную и телеграфную аппаратуру, лекарства и медицинские средства, 90 артиллерийских батарей по четыре орудия в каждой, 400 зенитных орудий, 8 тысяч грузовых автомашин и значительное количество тягачей. ВВС просили запчасти для «Хейнкелей-111» и «Мессершмиттов Bf-109», а также снаряжение для трех эскадрилий летающих лодок. ВМС хотели получить торпеды, мины, пулеметы, глубинные бомбы, оптическое и другое оборудование и все это в значительных количествах. Для удовлетворения транспортных потребностей испанцам нужны были 180 локомотивов и 16 тысяч железнодорожных вагонов — либо 48 тысяч грузовиков. Сверх военных нужд испанцы просили еще 13 — 15 тысяч грузовиков. Когда с этим списком ознакомились в Берлине, директор департамента экономической политики констатировал: испанские запросы «настолько очевидно нереализуемы, что их нельзя рассматривать иначе, как предлог избежать вступления в войну». Все перечисленное в списке было необходимо для укрепления экономической и военной мощи Испании, для обретения ею способности наносить удары противнику, но удовлетворение этих потребностей нанесло бы серьезный ущерб интересам Германии78.
Муссолини согласился еще раз попытаться воздействовать на каудильо. Встреча была назначена на 12—13 февраля в Бордигере79. Франко крайне неохотно принял приглашение. Подхалимы в правительстве изобразили ужас: как это каудильо отправится в дорогу в период международной напряженности — и Франко в конце концов убедил себя, что делает одолжение дуче. После военных поражений итальянцев на Балканах и в Северной Африке Муссолини нуждался в каком-нибудь пропагандистском эффекте, и Франко полагал, что в этом и состоит назначение Бордигеры80. Однако дуче придерживался несколько иной точки зрения. Он писал королю Италии за три дня до назначенной встречи: «Считаю свою поездку в Бордигеру в высшей степени бесполезной и охотно избежал бы ее. Франко не скажет мне ничего отличного от того, что уже сказал фюреру»81. Ко времени встречи Франко с Муссолини общественное мнение в Испании было категорически против вступления в войну. Разгром итальянцев в Киренаике британскими войсками, значительно уступавшими им в численности, и обстрел Генуи с моря 8 февраля породили в Испании антиитальянс-кие настроения, повлиявшие и на самого каудильо82.
Поездку организовали по суше, через Францию. Десятого февраля Франко и Серрано Суньер отправились в дорогу колонной из семнадцати автомашин83. Когда два дня спустя состоялась встреча, чиновник итальянской делегации Лука Пьетромарки описал Франко так: «Пустомеля, неясно выражает мысли, блуждает в мелочах, пускаясь в длинные отступления по военным вопросам», — полная противоположность четко изъясняющемуся Серрано Суньеру84. Каудильо выразил подавленному и постаревшему Муссолини свою веру в победу Оси и чистосердечно признался: «Испания хочет вступить в войну; она боится только опоздать». Затяжку со вступлением он связал с отказом Германии предоставить помощь его стране и с обнаружившимся в Андае намерением Гитлера, заигрывать с Виши за счет имперских амбиций Испании. Муссолини спросил Франко, объявит ли он войну, если получит необходимую помощь и твердые обязательства удевлетворить его колониальные устремления. Каудильо ответил, что из-за голода и небоеспособности вступление в войну откладывается на несколько месяцев, но подчеркнул: «Вступление Испании в войну больше зависит от Германии, чем от самой Испании; чем раньше Германия пришлет помощь, тем скорее Испания внесет свой вклад в дело фашизма во всем мире»85.