Отказ Сообщества вести политические переговоры убедил Франко лишь в том, что Испания по-прежнему окружена вражескими силами, решившими покорить ее. Эта уверенность окрепла в нем вскоре после того, как промышленность захлестнула волна забастовок. В апреле и мае 1962 года забастовки прошли в шахтах Астурии и на металлургических заводах Страны Басков. Несмотря на повсеместное применение гражданской гвардии и полиции, а также жестокие меры подавления, стачки перекинулись в Каталонию и Мадрид. Остановленные не репрессиями, а повышением заработной платы, эти забастовки ознаменовали конец фалангистских вертикальных синдикатов и появление нового подпольного рабочего движения57.
Стачки носили скорее экономический, нежели политический характер. В условиях экономического оживления, которое последовало за строгими ограничениями, введенными по плану стабилизации с 1959-го по 1961 год, рабочие исполнились решимости добиться повышения уровня зарплаты. Победа убедила их, что государственные предприятия и промышленники частного сектора готовы платить, лишь бы избежать перебоев в производстве ценной продукции. Франко видел вещи в другом свете, относя недовольство рабочих на счет иностранных агитаторов. Каудильо до глубины души возмутил поток выражений солидарности с испанскими стачечниками из Франции, Италии, Германии и Британии. Его поразило и то, что многие священники выразили поддержку рабочим, особенно в Стране Басков. По мнению Франко, деятельность организаций «Католическая рабочая молодежь» (Juventud Obrera Catolica) и «Рабочее братство Католического действия» носила отнюдь «не апостольский» характер, а скорее «открывала путь коммунизму»58. Публично и в частных беседах он постоянно оперировал фразеологией времен Гражданской войны — «враги», иностранные коммунисты и масонские агитаторы59.
Публичный анализ забастовок рабочих был сделан им 27 мая 1962 года в Серро-Гарабитас, известном по осаде Мадрида во время Гражданской войны. Сам выбор места для проведения мероприятия носил характер агрессивной символики. Перед аудиторией — фалангисгскими ветеранами Гражданской войны из «Национального братства временных лейтенантов» (Hermandad Nacional de Alfereces Provisionales), Франко сказал, что забастовки не имеют особого значения, а за границей их приняли всерьез только из-за необузданных выступлений «странных баскских сепаратистских священников или из-за оплошностей некоторых экзальтированных священнослужителей». Заявив, что Гражданская война все еще продолжается, он обрушился на безымянных «врагов», пытающихся извлечь политический капитал из «мелких недостатков в наших трудовых отношениях» (pequenos fallos en nuestras relaciones laborales), и отметил, что испанские рабочие должны знать: «Никто не даст им больше, чем испанское государство, стоящее на службе социальной справедливости». Примечательно, что каудильо, заканчивая выступление, постарался успокоить твердых приверженцев режима, встревоженных несчастным случаем на охоте. «Кое-кто грубо спекулирует на моем возрасте. Могу только сказать, что я молод, как и вы, и что после меня все останется крепко сколоченным, гарантированным волей огромного большинства испанцев, среди которых вы, вместе с Движением, составляете его плоть и сущность — при верной и надежной поддержке нашей армии. Наша работа — выполнять наказ павших»60.
Отвергнутые попытки режима пойти навстречу ЕЭС и забастовки 1962 года вызвали в Европе острое резкое оживление интереса к антифранкистской оппозиции. В связи с этим представители оппозиции из Испании — монархисты, католики и разочаровавшиеся в фалангизме — встретились в Мюнхене на IV конгрессе Европейского движения, проходившем с 5-го по 8 июня 1962 года, с эмигрантами-социалистами, а также с баскскими и каталонскими националистами. Об участии делегатов из Испании было заранее открыто объявлено. Заключительное коммюнике встречи представляло собой умеренный пацифистский призыв к эволюции в Испании. Накануне конгресса правоэкстремистская фалангисгская группа Старая гвардия предупредила Франко о заговоре франкмасонов, евреев и католиков, намеревающихся подорвать режим. Не удивительно, что это предупреждение попало в точку61. Когда конгресс закрылся, правительство каудильо заседало до трех часов утра 9 июня, обсуждая его важные последствия. Было принято решение отменить слабые конституционные гарантии, предусмотренные в Хартии прав испанского народа. Франко разгневался, увидев в материалах конгресса заговор, призванный торпедировать попытки режима добиться ассоциации с Европейским сообществом62. Многих испанских делегатов, в частности Диони-сио Ридруэхо и Хосе Мариа Хиля Роблеса, арестовали и сослали за участие в «грязном мюнхенском сборище» (contubernio). Реакция Франко сильно повредила намерению Испании войти в Европу63.