Преодолев кризис 1962 года, Франко начал вкушать радости политической жизни, достойные монаршей особы. Ежедневная работа каудильо состояла в основном из приема делегаций его поклонников, представителей промышленности, из культурных мероприятий, вручений призов и наград, открытия плотин и других государственных сооружений, приемов верительных грамот у послов. Как всегда, он отдавал много времени своим увлечениям — охоте и рыбной ловле, а теперь стал чаще играть в гольф. Его все сильнее занимали спортивные передачи и фильмы по телевидению. Франко немного рисовал, играл в тотализаторе, выходные дни делил между местечком Пасо-де-Мейрас и Паласио-де-Айете в Сан-Себастьяне летом и JIa-Пиниэльей в Астурии на Пасху. Продолжительность и число поездок на охоту и рыбную ловлю возросли. В начале октября каждый год он надолго отправлялся охотиться в горы Сьерра-де-Касорла в провинции Хаэн77.
Поскольку Франко предоставил руководство ежедневной политикой и экономикой своим министрам, некоторые из них превышали свои полномочия. Новый кабинет состоял из двух группировок, имеющих различные планы на будущее. Карреро Бланко и технократы, поддерживаемые такими консервативными монархистами, как Камило Алонсо Вега и министр общественных работ Хорхе Вигон, объединились в стремлении восстановить монархию. Считая модернизацию экономики первостепенной задачей, технократы полагали, что необходимое условие для этого — стабильность в стране. Более консервативные члены группы не желали политических перемен, а в экономическом подъеме видели лишь средство прекратить политическое брожение78. С другой стороны, Кастиэлья, Фрага, Солис и Ньето Антунес больше склонялись к политической модернизации и сомневались, стоит ли отдавать первенство экономике. Фрага намеревался сделать режим более открытым, либерализовав политику79. За разговорами в Движении о введении своего рода ограниченного плюрализма путем создания «политических ассоциаций» стоял Солис. Самые значительные трения существовали между Солисом и Карреро Бланко. После того как попытка Солиса загнать комиссариат по осуществлению плана развития в рамки синдикалистской организации потерпела неудачу, он начал партизанскую войну против него. Защиту взял на себя Карреро Бланко, поддерживаемый Лопесом Родо. Франко не препятствовал сражению, он лишь иногда вмешивался, чтобы установить мир80.
Пока такие энергичные министры, как Фрага и Лопес Браво, упорно работали над новым имиджем правительства, каудильо вернулся в прошлое. II Ватиканский Собор убедил его, что в курию проникли франкмасоны и коммунисты. В начале 1963 года он поведал Пакону, что продолжает анализировать информацию своих спецслужб обо всем происходящем в масонских ложах, а также на собраниях социалистов и коммунистов по всему миру. «Ничто не застанет меня врасплох. Надо быть готовыми к борьбе». Франко писал длинные заметки о взаимосвязи между масонской опасностью и католической либерализацией. Каудильо тревожило, что любой король, принявший от него власть, может открыть двери франкмасонству и коммунизму. Поэтому он подумывал, не назначить ли регента, который гарантировал бы преемственность режима. Франко по-прежнему возмущало, что дон Хуан желает быть королем всех испанцев. «Это невозможно, — сказал он, — чтобы победитель в войне уступал власть побежденному»81.
В марте 1963 года каудильо созвал сто шестьдесят членов Национального совета. В 1957 году Франко отстранил Фалангу от политики, лишил ее доступа к экономическим рычагам и заставил заниматься трудовыми отношениями. Стачки 1962 года показали никчемность фалангистской синдикалистской организации. Теперь он считал Фалангу запятнанной и бесполезной, поэтому в речи о рабочем законодательстве режима, в значительной мере написанной Фрагой, каудильо снова не упомянул о Фаланге. Он говорил только о Движении, которое назвал «совместным предприятием всех испанцев», и призвал членов совета помочь в совершенствовании инструментов государственного управления. Открыв дебаты, Франко надеялся создать в Европе впечатление, будто он намеревается предпринять либерализацию. Каудильо также инспирировал в Испании слухи о том, что подобные планы означают одно: он считает 1964 год, год 25-й годовщины окончания Гражданской войны, подходящим моментом для ухода от власти82.