После 1959 года в испанской экономике начался процесс глубоких преобразований, ибо к тому времени отказались от проводившейся Франко политики. К началу 50-х годов экономическая стагнация стала угрожать стабильности его диктатуры, и каудильо пришлось прибегнуть к помощи технократов и искать спасения в международном капиталистическом порядке, который он во всеуслышание осуждал с 1936 года. Планы стабилизации и развития, составленные в соответствии с рекомендациями международных финансовых организаций и на основании французских планов, показали бессмысленность предыдущих двадцати лет автаркии и явились поворотом в экономике на 180 градусов, что в политическом аспекте сравнимо с отходом от фашизма. Франко отнюдь не замышлял этот процесс, он лишь неохотно соглашался на перемены — смысла которых не понимал, — чтобы остаться у власти.
Экономическое развитие в конечном счете было предопределено внутренним накоплением капитала за счет репрессивного трудового законодательства 40-х годов, переводов от рабочих-эмигрантов, доходов от туризма и иностранных инвестиций, привлеченных антикоммунистическим и антипрофсоюзным режимом. Репрессивный режим Франко создал стабильность и воспитал послушную рабочую силу, что сделало Испанию привлекательной для иностранных инвесторов — только в этом смысле каудильо сделал свой вклад в экономический рост. Но, как наглядно показала его приверженность автаркии, путь, который привел к этому росту, не входил в планы Франко.
Прирост материального благосостояния каудильо использовали как средство политической легализации режима, но этот режим устарел вследствие самих социальных и экономических перемен. К концу 60-х годов многие промышленные, банковские и предпринимательские объединения оказались в тупике: патерналистские правила фалангисгских синдикатов, применяемые к рынку труда, и политический остракизм оставляли Испанию вне пределов ЕЭС. В то же самое время, в частности, после первого энергетического кризиса 1974 года, рабочий класс, лишенный политических прав, уже не удовлетворялся только постоянным повышением уровня жизни. С прицелом на будущее складывался консенсус между прогрессивными элементами правых и левых сил. За счет него возникнет неприятие франкистских планов на послефранкистское будущее, и это явится гарантией перехода к демократии.
После смерти Франко исправно заработали механизмы перехода власти, и Хуан Карлос стал королем в рамках псевдоконституции, разработанной каудильо. Это нейтрализовало тех в Движении, кто подозревал, что король может разделять либеральные симпатии своего отца. Вместе с тем долгие колебания Франко по поводу назначения наследника и его заигрывания с Альфонсо де Бурбоном заставили Хуана Карлоса дистанцироваться от режима и впервые добиться терпимого отношения к себе со стороны демократической оппозиции. С середины 1976 года новый король играл центральную роль в комплексном процессе демонтажа франкистского аппарата и создании демократической законности. Каудильо надеялся основать абсолютно франкистскую монархию в целях увековечения своего режима. И эта часть его планов провалилась, когда при набравшем обороты процессе демократизации дон Хуан де Бурбон заявил 14 мая 1977 года, за месяц до первых после 1936 года выборов, об отказе от своих прав на трон, тем самым дав своему сыну полную династическую легитимность.