Двадцать пятого апреля был объявлен декрет, получивший известность как «закон Асаньи» (ley Azana). Всем офицерам предоставлялась возможность выйти в отставку, сохранив полное содержание. Это был довольно расточительный способ сокращения офицерского корпуса. Однако декрет устанавливал, что если по истечении тридцати дней офицер, оказавшийся за пределами штатных потребностей, не подал добровольно прошение об отставке, то его увольняли без сохранения содержания. Это положение декрета вызвало массовые нарекания, а правая печать постаралась закрепить у определенных кругов представление, что республика притесняет армию. Поскольку угроза ни разу не была реализована, то объявление подобной меры следует считать ошибкой, допущенной Асаньей или его советниками в министерстве и только навредившей республиканцам.
Как только декрет был опубликован, поползли тревожные слухи об увольнениях и даже ссылках офицеров, которые не проявляют рвения в поддержке республики21. Большое число офицеров — около трети всего офицерского корпуса — согласились на отставку, причем из них две трети оказались полковниками, потерявшими надежду стать генералами22. Франко, конечно, так поступать не стал. К нему пришла группа офицеров академии — просить совета, как им поступить. Ответ Франко не оставлял сомнений в том, что он считает армию конечным арбитром в решении политических судеб Испании. Он сказал, что солдат служит Испании, а не конкретному режиму и посему Испания теперь больше чем когда-либо нуждается в том, чтобы в армии оказались настоящие патриоты23. По меньшей мере представляется, что для себя Франко оставил свободу выбора.
Как и у многих других офицеров, отношения Франко с новым режимом складывались весьма напряженно. Еще не прошел апрель, а он уже оказался втянут в так называемое «дело об ответственности». Семнадцатого апреля генерала Беренгера арестовали по обвинению в преступлениях, совершенных в Африке, когда он был премьер-министром, и в казни Галана и Гарсиа Эрнандеса, когда он позже занимал должность военного министра24. Генерала Молу арестовали 21 апреля за его дела на посту директора управления безопасности при Беренгере25. Эти аресты стали частью символической чистки верхушки монархического режима и принесли нарождающейся республике значительный ущерб. «Дело об ответственности» уходило корнями в Анвальскую катастрофу и заключалось в выяснении роли короля, компетентности военных и степени уважения политиков к армии. В народе ходила молва, что переворот 1923 года был совершен, чтобы оградить короля от деятельности созданного в 1921 году «Комитета по ответственности». Так что анвальская рана продолжала кровоточить. Ответственность офицеров и политиков, бывших у власти до 1923 года, усугублялась, по мнению республиканцев, фактами политических и финансовых злоупотреблений и коррупции, имевших место во времена диктатуры и после нее. Главным эпизодом дела была казнь Галана и Гарсиа Эрнандеса. Диктатор к этому времени умер, король находился в изгнании, так что понятно было, что весь гнев республиканцев падает на голову Беренгера.
Шумиха вокруг «дела об ответственности» позволяла первые месяцы поддерживать в массах высокий дух, но в конечном итоге все это дорого обошлось республике. В действительности мало кто оказался за решеткой или бежал из страны, но «дело об ответственности» породило миф о мстительности и непримиримости республиканцев и усилило недовольство многих крупных фигур старого режима, преувеличивавших угрозы, исходящие от республиканского правительства26. В глазах военных, таких, как Франко, суд над Беренгером за участие в войне, в которой они рисковали своей жизнью, и за осуждения на казнь Галана и Гарсиа Эрнандеса был несправедливым. По их мнению, двое последних были не героями и не мучениками, а обычными мятежниками. Вот Мола — это был герой войны в Африке, а в качестве директора управления безопасности он только выполнял свой долг — держал под контролем подрывные элементы. Особенно возмущало Франко и многих других «африканцев» то, что офицеров, которых они считали смелыми и компетентными, подвергали преследованиям, а военных, которые замышляли мятеж против диктатора, новые власти осыпали почестями. Суды по «делу об ответственности» давали «африканцам» дополнительные поводы для враждебного отношения к республике. Франко пойдет тем же путем, что и Луис Оргас, Мануэль Годед, Фанхул и Мола, но будет более осмотрителен. Как и они, Франко будет смотреть на офицеров, облагодетельствованных республикой, как на лакеев франкмасонства и коммунизма, ничтожных людишек, потакающих толпе.