Хотя Франко был разочарован, не получив поста верховного комиссара, он все же считал должность командующего африканскими частями достойной платой за его участие в подавлении революции. Как он сам писал, армия в Марокко составляла наиболее важную часть вооруженных сил48. По прибытии он поспешил уведомить женевскую редакцию о переадресовке подписки49. Хотя ему предстояло пробыть в Марокко неполных три месяца, это был период, о котором он всегда вспоминал с удовольствием. Он еще более укрепил свои позиции в марокканских частях и установил новые важные контакты, что помогло ему потом, в начале Гражданской войны. Его отношения с верховным комиссаром Рико Авельо были сродни тем, что он поддерживал с Диего Идальго. Верховный комиссар, признавая свое полное неведение в марокканских делах, во всем полагался на советы Франко. Франко также прекрасно сработался с начальником штаба испанских войск в Марокко полковником Франсиско Мартином Морено. Это тоже очень пригодилось в 1936 году50.
На пути к гражданской междуусобице уже не могло быть отступления от позиций октября 1934-го. Восстание в Астурии испугало средние и высшие слои общества. Равным образом расправы, к которым призывали правые и которые осуществила коалиция радикалов и СЭДА, убедили многих левых, что новые разногласия на выборах недопустимы. Деятельность Франко по подавлению восстания получила огласку, и с этого момента правые будут смотреть на него как на своего потенциального спасителя, а левые — как на врага. И сам Франко сделал кое-какие выводы из событий в Астурии: он твердо решил для себя, что левых нельзя допускать к власти, даже если они победят демократическим путем51.
После октября 1934 года за пятнадцать месяцев консервативные правительства ничего не сделали, чтобы притушить ненависть, порожденную как самим восстанием, так и жестоким его подавлением. СЭДА утверждала, что устранит потребность в революции путем проведения умеренных земельной и налоговой реформ. Даже если в устах небольшой группы светских католиков эти обещания звучали искренне, то все равно предложенные ограниченные реформы были заблокированы непримиримым ультраправым большинством партии. В тюрьмах оставались томиться тысячи политических заключенных, вопрос об автономии Каталонии был отложен, развернулась злобная кампания очернительства Асаньи, организаторы которой тщетно пытались обвинить его в подготовке революции в Каталонии. В результате Асанья превратился в символ пострадавших от расправ52.
СЭДА сделала большой шаг в направлении своей цели — законным путем установить авторитарное корпоративное государство, — когда 6 мая 1935 года пять «сэдистов» (Cedistas) вошли в правительство Лерруса вместе со своим «хефе» в качестве военного министра. Хиль Роблес тут же назначил на высокие посты известных противников республиканского строя. Франко был отозван из Марокко и стал начальником генерального штаба, Годед стал генеральным инспектором и командующим военно-воздушными силами, а Фанхула поставили заместителем военного министра. Президент Алкала Самора противился назначению Франко, не раз повторяя, что «молодые генералы мечтают стать вождями фашистов». В конце концов перед угрозой отставки Лерруса и Хиля Роблеса президент сдался53. Между Франко и Годедом шло острое соперничество, усугубляемое взаимной неприязнью. Годед хотел стать начальником генштаба; слышали, как он говорил, что подождет промахов Франко54.
В середине 1935 года Франко был еще достаточно далек от мысли о выступлении против республики. Глупо было полагать, что он только и думал, как о свержении республиканского режима. Он имел пост, который считал вполне соответствующим его заслугам, и с удовольствием отдавался любимой профессии. Он остался доволен тремя месяцами, проведенными в Марокко, и хотя с неохотой покидал интересную работу, новая должность привлекала его еще больше. Доказав в октябре 1934 года, что успешно справляется с ней, он вовсе не горел желанием готовить мятежи. Во всяком случае, неудачный путч Санхурхо 10 августа 1932 года глубоко врезался ему в память. К тому же, учитывая его хорошие отношения с Хилем Роблесом, он вполне комфортно чувствовал себя на работе55.
В кабинете начальника генерального штаба Франко проводил долгие часы над выполнением поставленной перед собой задачи: «исправлением реформ Асаньи и возвращением вооруженным силам внутреннего удовлетворения, утраченного с приходом республики». Он даже забросил семью, засиживаясь на службе до глубокой ночи, работая по выходным и праздникам56. Запрет Асаньи на присвоение званий за заслуги был отменен. Многих лояльных республике офицеров уволили в запас или сняли с должностей за их «нежелательную идеологию». Офицеры, известные своим враждебным отношением к республике, напротив, были возвращены на службу, восстановлены в прежних должностях или даже повышены. Эмилио Мола получил пост командующего войсками в Мелилье, а вскоре после этого — и всей группировкой в Марокко. Хосе Энрике Варела получил генеральское звание. Наградами и повышениями были отмечены офицеры, отличившиеся при подавлении октябрьского восстания57. Хиль Роблес и Франко тайно вызвали Молу в Мадрид для подготовки детального плана использования колониальной армии в метрополии в случае, если левые учинят новые беспорядки58.