Алкала Самора относился крайне подозрительно к шагам Хиля Роблеса по укреплению позиций офицеров-антиреспубликанцев и по передаче контроля над гражданской гвардией и полицией из компетенции министерства внутренних дел в военное министерство. В то же время реформы, затеянные Асаньей в части моторизации армии, повышения ее технической оснащенности, продолжались59. Кабинет СЭДА и радикалов заинтересованно относился к улучшению снабжения армии и повышению ее эффективности перед лицом возможности новых выступлений левых. Составной частью планов перевооружения являлись поставки из Германии, и Франко, как начальник генштаба, принимал участие в установлении контактов с немецкими производителями оружия60. Не подлежит сомнению, что на своей новой работе он чувствовал себя не хуже, чем в свое время в должности начальника академии в Сарагосе. После 1936 года их пути с Хилем Роблесом разойдутся, но пока отношения складывались в духе сотрудничества и взаимного уважения. Как и Диего Идальго, и Мануэль Рико Авельо, Хиль Роблес признавал свою некомпетентность в военных делах и с удовольствием передоверил Франко решение профессиональных вопросов. Франко потом вспоминал время, когда командовал генштабом, с большим удовлетворением, так как проделанная им на этом посту работа во многом облегчила потом националистам успех в Гражданской войне61.
Поборов сомнения, летом 1935 года Франко через полковника Валентина Галарсу установил контакт с «Испанским военным союзом», сокращенно УМЭ — ультраправой подпольной организацией, во главе которой стоял его бывший подчиненный капитан Бартоломе Барба Эрнандес. Галарса, который ведал в УМЭ связями с гарнизонами по всей стране, информировал Франко о моральном состоянии войск и готовности организации к действиям. Задним числом Франко рассматривал свое сближение с УМЭ как шаг, направленный на предотвращение организации преждевременного путча «по образцу военного мятежа (pronunciamiento) прошлого века»62. Это вполне похоже на Франко — участвовать только во всесторонне подготовленной военной акции.
Двенадцатого октября 1935 года в Риме произошло бракосочетание Хуана Бурбона, сына Альфонса XIII. По этому случаю масса монархистов, включая заговорщиков из «Испанского действия», таких, как Хуан Кальво Сотело, Хорхе Вигон, Эухенио Вегас Латапье, Хуан Антонио Ансальдо, устремилась в Италию. Франко среди них не было. Однако он внес свою долю в свадебный подарок от имени офицеров, которые были в свое время камергерами двора Альфонса XIII63.
Контакт Франко с УМЭ указывал на его озабоченность ростом единства и боевого духа левых сил, несмотря на понесенные ими потери в результате репрессий. Обнищание крестьянских масс и рабочего класса, жестокое преследование участников октябрьского восстания и нападки на Мануэля Асанью — все это укрепляло солидарность левых сил всех оттенков. Серия многолюдных митингов, прокатившихся по стране во второй половине 1935 года, на которых выступал Асанья, стремление к единству, проявленное сотнями тысяч их участников, сплотили людей и привели к созданию Народного фронта.
Крошечная Испанская коммунистическая партия присоединилась к Народному фронту, этой предвыборной коалиции, которая, вопреки утверждениям правой пропаганды и материалам, почерпнутым Франко в «Антан интернасьо-наль», являлась не креатурой Коминтерна, а воссозданием союза республиканцев и социалистов. Левые и левоцентристские силы объединились на базе программы, включавшей в себя требования амнистии политическим заключенным, свободы профсоюзов, проведения фундаментальных реформ в социальной сфере и в области образования. Однако одобрение 2 августа 1935 года VII конгрессом Коминтерна стратегии Народного фронта было использовано журналом «Антан интернасьональ» в качестве доказательства подготовки Москвой революции в Испании64.