Франко решил, что надо убедить Портелу употребить власть и приказать Посасу выставить гражданскую гвардию против населения. Он связался с их общим другом Наталио Ривасом, чтобы выяснить, не сможет ли тот организовать ему встречу с Портелой. Часам к десяти Франко удалось договориться о встрече с Портелой, но тот согласился принять генерала не раньше семи часов вечера. В полдень собрался кабинет под председательством Алкала Саморы и, как и обещал Портела Хилю Роблесу, объявил о введении «тревожного положения» сроком на восемь дней. Было также одобрено предложение — и президент подписал соответствующий декрет — о введении военного положения в качестве возможной меры, но его реализацию оставили на усмотрение Порте-лы81. Франко удалился в свой рабочий кабинет, где ему сообщили о нескольких мелких беспорядках, происшедших в утренние часы. Тогда он направил своего эмиссара к генералу Посасу и попросил того уже более прямо, чем несколько часов назад, использовать своих людей, чтобы «подавить революционные силы». Посас снова отказался. Генерал Молеро был совершенно бездеятелен, и военным министерством фактически управлял Франко. Он поговорил с генералами Годедом и Родригесом дель Баррио и поинтересовался, можно ли в случае необходимости положиться на войска, находящиеся под их командованием. Вскоре после окончания заседания кабинета Франко сам взялся за реализацию декрета о военном положении, о существовании которого Франко узнал от присутствовавшего на заседании Молеро82.
Хотя декрет не был опубликован, Франко призывал местных командующих к объявлению военного положения. Он не без успеха сумел вернуть себе роль, которую играл во время астурийского кризиса, взяв на себя фактически обязанности военного министра и министра внутренних дел. Но теперь не было, как в 1934 году, восстания рабочих, военное положение не было официально введено, и Франко не пользовался абсолютным доверием, как во времена Диего Идальго. Он явно превысил полномочия начальника генштаба, взяв на себя обязанности шефа гражданской гвардии. Тем не менее Франко продолжал следовать своим предубеждениям, и согласно приказам, исходившим из его кабинета, военное положение ввели в Сарагосе, Валенсии, Овьедо и Аликанте и чуть было не ввели в Уэске, Кордове и Гранаде83. Очень немногие командиры поддержали его инициативу; большинство отвечало, что их офицеры не поддержат этих мер, если не выступят гражданская гвардия и части особого назначения. Когда командиры частей гражданской гвардии звонили в Мадрид и спрашивали, правда ли, что там введено военное положение, Посас отвечал отрицательно84. Инициатива Франко провалилась.
Поэтому, когда Франко в 7 часов вечера встретился с премьер-министром, он решил вести двойную игру. В самых изысканных выражениях Франко сказал Портеле, что в связи с угрозой сформирования правительства Народного фронта он предлагает премьер-министру, если тот не подаст в отставку, поддержку армии и свою лично. Он разъяснил, что согласие Портелы устранит основное препятствие, удерживающее армию: опасения офицеров оказаться лицом к лицу с полицией и гражданской гвардией. «Армии не хватает в данный момент морального единства, чтобы взяться за это дело. Ваше вмешательство необходимо, так как Посас подчиняется вам и вы можете мобилизовать безграничные ресурсы государства, силы общества и правопорядка...» Однако значительное время этой краткой беседы Франко потратил, стараясь убедить премьер-министра, что лично он не участвует ни в каких заговорах. Франко сказал политическому секретарю Портелы, его племяннику Хосе Марти де Ве-сесу, что сам он абсолютно безразличен к политике и занимается исключительно своими военными делами85.
Несмотря на решительный отказ Портелы воспользоваться поддержкой со стороны Хиля Роблеса и Франко, попытки организовать выступление военных продолжались. Ключевой проблемой оставалась позиция гражданской гвардии. Вечером 17 февраля в контексте предпринятых в этот день усилий Франко генерал Годед попытался вывести на улицу войска казармы «Монтанья» в Мадриде. Однако офицеры отказались бунтовать, если не получат гарантий от гражданской гвардии не выступать против них. В правительственных кругах считали, что Франко тесно связан с акцией Годеда. Посас был убежден — его мысль разделял и генерал Мигель Нуньес де Прадо, шеф полиции, — что Франко плетет заговор. Однако 18 февраля оба заверили Пор-телу, что «гражданская гвардия выступит против всякой попытки военного мятежа (militarada)», а Посас еще и окружил подразделениями гражданской гвардии все подозрительные гарнизоны86. Незадолго до полуночи 18 февраля Хосе Кальво Сотело и воинственный карлист Хоакин Бау приехали к Порте-ле в отель «Палас» с уговорами, чтобы премьер-министр призвал Франко, офицеров мадридского гарнизона и гражданской гвардии навести порядок87. Вся эта возня вокруг Портелы и провал акции Годеда подтвердили подозрения Франко, что армия еще не готова к мятежу.