Помимо гольфа и английского, Франко вместе с Кармен уделял много внимания местной светской жизни. Ввел их в местное общество майор Лоренсо Мартинес Фусет и его жена. Мартинес Фусет, военный юрист, человек с дружелюбным, общительным характером, стал здесь его наперсником10. Иначе Франко пришлось бы испытать трудности, поскольку он находился под наблюдением. Его корреспонденцию перлюстрировали, телефонные разговоры прослушивали, за ним следила и полиция, и партии Народного фронта. Это Показывало, что его опасалось и центральное правительство, и местные левые. В штабе Франко даже поговаривали о возможности покушения на его жизнь. Пакон и начальник штаба полковник Теодуло Гонсалес Пераль организовали круглосуточную охрану Франко. Говорили, что Франко с гордостью похвалялся: «Москва приговорила меня к смерти два года назад»11. Если он действительно так говорил, то это скорее отражение позиции женевского журнала, чем деятельности Кремля.
Несмотря на конспирацию, которой Франко окружил свою деятельность на Канарских островах, о нем открыто говорили, как о главе надвигающегося переворота12. Профашистские и антиреспубликанские фразы, иногда звучавшие в его публичных выступлениях, дают основания полагать, что он не всегда был так осторожен, как полагают. Во время военного парада в честь пятой годовщины Второй республики Франко разговаривал с итальянским консулом на Канарах и громко восхищался Муссолини и его методами управления Италией. Особенно ему импонировала политика итальянцев в Абиссинии; он говорил, с каким нетерпением ждал известия о падении Аддис-Абебы. И он, судя по свидетельствам, намеренно говорил громко, чтобы его слышал британский консул. На следующий день итальянский консул нанес визит Франко, поблагодарил его за сказанные накануне слова и был очень обрадован, когда, движимый анти-британскими настроениями, Франко заговорил о своих симпатиях к Италии как «новой, молодой, мощной державе, укрепляющей свое положение в Средиземном море, которое до этого было озером, где хозяйничали британцы». Франко также говорил о том, что Гибралтар может быть взят под контроль с помощью современной артиллерии, расположенной на испанской территории, и расписывал, с какой легкостью корабли в гибралтарской бухте могут быть уничтожены с воздуха13.
Двадцать седьмого апреля Рамон Серрано Суньер совершил поездку на Канарские острова с трудной миссией убедить свояка снять свою кандидатуру в Куэнке на повторных парламентских выборах. После так называемых «выборов Народного фронта» 16 февраля 1936 года парламентская комиссия, занимавшаяся проверкой итогов (comisidn de actas), признала недействительными итоги выборов в ряде провинций. Одной из них оказалась и Куэнка, где обнаружили фальшивые бюллетени. После того, как поддельные голоса вычли, получилось, что ни один из партийных списков не набрал положенных для победы 40 процентов голосов14. Перевыборы назначили на начало мая 1936 года, и правые выставили в Куэнке список кандидатов, возглавляемый Хосе Антонио Примо де Риверой и генералом Франко. Лидера Фаланги включили в надежде обеспечить ему парламентский иммунитет, что дало бы ему возможность выйти из тюрьмы, где он сидел с 17 марта15.
В истории с включением кандидатуры Франко в список, объявленный 23 апреля, значительная роль принадлежала Серрано Суньеру16. Двадцатого апреля Франко в письме к лидеру СЭДА выразил заинтересованность стать кандидатом на повторных выборах, предпочтительно в Куэнке. Хиль Роблес обсудил этот вопрос с Серрано Суньером. Когда кандидатура Франко была одобрена, Серрано Суньер немедленно выехал на Канарские острова, чтобы проинформировать свояка. Из солидарности лидер монархистов Антонио Гойкоэчеа предложил снять собственную кандидатуру из списка правых, но Хиль Роблес приказал уйти в тень провинциальному лидеру СЭДА Мануэлю Касанове. Поддержку, которую оказали Франко две организации — СЭДА и Испанское обновление, — не разделила Фаланга, третья политическая партия правых, участвовавшая в повторных выборах в Куэнке. Когда опубликовали откорректированный список правых кандидатов, к Хилю Роблесу пришел Мигель Примо де Ривера и сообщил ему, что его брат против нового списка и считает включение Франко «грубой ошибкой».
Поскольку в перевыборах (в Гранаде) участвовал другой военный — Варела, — Хосе Антонио Примо де Ривера, видя столь явное благоволение правых к армии, счел за лучшее не испытывать судьбу. После своей встречи с Франко накануне февральских выборов он стал рассматривать перспективу попадания генерала в кортесы как несчастье. Он пригрозил снять свою кандидатуру в Куэнке, если из списка не уберут Франко — чего Хиль Роблес сделать был не в силах. Попытки различных лидеров правого крыла, включая Серрано Суньера, убедить вождя фалангистов не выступать против Франко закончились неудачей. Хосе Антонио сказал Серрано Суньеру: «Это дело совсем не для него и, учитывая, что сейчас заваривается кое-что порешительнее парламентских баталий, пусть остается на своей территории, а мне оставит эту, на которой я себя уже проявил». Тогда Серрано с,чел себя обязанным проинформировать Франко о позиции главного фалангиста. Серрано Суньеру удалось убедить свояка, что парламентские схватки и дебаты — не его занятие. Рассуждения о том, что в парламенте он может подорвать свой авторитет, оказались верным ходом. Двадцать седьмого апреля Франко снял свою кандидатуру, а Мануэля Касанову вернули в список17. Последующие события показали, что Франко не забыл и не простил отношения к себе фалангисгского лидера.