Некоторые факторы облегчали задачу заговорщиков. Правительство не отреагировало решительным образом на неоднократные предупреждения о заговоре. В начале июня Касарес Кирога взялся обезглавить заговор в Марокко, сняв командиров двух легионов, из которых состоял теперь «терсио». Второго июня он снял полковника Ягуэ — командира второго легиона (Segunda Legion), а на следующий день отстранил от командования первым легионом (Primera Legion) его друга-заговорщика подполковника Эли (Heli) Роландо де Телью. Когда 12 июня Ягуэ прибыл на прием к министру, Касарес Кирога предложил ему на выбор либо незначительный пост в Испании, либо приятную деятельность военного атташе за границей. По прошествии сорока восьми часов, данных Ягуэ на размышление, Касарес все же уступил настойчивому желанию Ягуэ остаться в Марокко. Это было большой политической ошибкой, в результате которой Ягуэ стал одной из ключевых фигур в заговоре37. Судьба улыбнулась и главному заговорщику. Генеральный директор службы безопасности Алонсо Мальол решил проверить деятельность Молы. Третьего июня Мальол без предупреждения появился' в Памплоне в сопровождении дюжины грузовиков с полицейскими и предпринял обыск — якобы,с целью обнаружения контрабандного оружия из Франции. Но Молу предупредил о визите Галарса, а того — сочувствующий правым офицер полиции Сантьяго Мартин Багенас. Мола успел принять меры и никаких признаков заговора Мальол не обнаружил38.
Причины неудач республиканских властей в попытках пресечь заговор помогает объяснить одна из загадок того периода — странное письмо-предупреждение Касаресу Кироге, направленное ему генералом Франко 23 июня 1936 года. В этом путаном и двусмысленном письме Франко предупреждал премьер-министра, что армия настроена враждебно к режиму, но дело можно поправить, если должным образом потрафить военным. В письме сделан упор на двух вопросах. Первый — это недавнее объявление о возвращении в действующую армию офицеров, которых в октябре 1934 года судили и приговорили к смертной казни за участие в защите «Каталонской республики». Реабилитация этих офицеров претила Франко, горячему приверженцу воинской дисциплины39. Второй причиной неудовольствия Франко были случаи назначения на высокие военные посты по соображениям идеологии. Он, видимо, имел в виду отстранение Эли Роландо де Тельи от командования одним из легионов «терсио» и чуть не произошедшее отстранение Ягуэ. Франко информировал Касареса Кирогу, что замена этих превосходных офицеров выскочками-подхалимами нарушает законы армейской иерархии и вызывает сильное неудовольствие в офицерской среде. Несомненно, свой перевод из генерального штаба на Канарские острова он рассматривал как самый вопиющий случай такого рода.
Потом он написал явную ложь, которая — парадокс! — шла действительно от сердца. По его словам, движение, которое было организовано Молой и о сути которого он прекрасно знал, являлось просто-напросто защитной реакцией военных, имеющих право защищать собственное видение проблем соотношения общенациональных интересов с конкретным политическим строем. «Те, кто утверждают, будто армия неверна республике, говорят Вам неправду; те, кто выдумывает заговоры в угоду собственным темным планам, обманывают Вас. Те, что превращают обеспокоенность, честь и патриотизм офицеров в символы заговора и нелояльности, служат дурную службу Родине». Приверженность закону и порядку, которые Франко разделял со своими товарищами, подсказала ему посоветовать Касаресу полагаться на советы «тех генералов и офицеров, которые, чуждые политическим страстям, живут в контакте со своими подчиненными и озабочены их проблемами и моралью». Свое имя он при этом не называл, но намек был весьма прозрачным40.