1 октября 1975 года, в тридцатую годовщину его возведения в ранг главы государства, Франко в последний раз появился перед огромной толпой. Блистая всеми своими военными регалиями, сморщенный и высохший, но ни в чем не раскаявшийся, непреклонный каудильо по-прежнему исходил ядом по поводу «масонского заговора левых» и «подрывной террористической деятельности коммунистов против общества». Не скрывая слез, он вознес к небу дрожащие руки перед бурно приветствовавшими его толпами собравшихся. В тот же самый день четверо полицейских были застрелены — предположительно в отместку за казни — новой политической группой неясного происхождения, называвшей себя ГРАПО, которая, как позднее стало известно, имела некие странные связи с полицией. Появились опасения и одновременно надежды, что это зверство вызовет новую, но последнюю вспышку жестоких репрессий правых по всей стране.
Грипп и сердечный приступ, случившийся 15 октября, помешали каудильо в этот раз предпринять что-либо серьезное. На следующий день Франко работал в своем кабинете в последний раз, хотя он и настаивал на проведении нескольких официальных аудиенций и собирался председательствовать на заседании Совета министров 17 октября. После нескольких небольших сердечных приступов 25 октября каудильо принял последнее причастие. 29 октября ему постоянно делали переливания крови. В ночь со 2 на 3 ноября в результате кишечного кровотечения постель, ковер и стена оказались залиты кровью, после чего тут же, на месте, ему сделали срочную хирургическую операцию. Это был символичный финал бурной и жестокой жизни.
В конце концов Франко перевели в должным образом оборудованный госпиталь, в котором, после еще одного хирургического вмешательства, был установлен целый комплекс поддерживающих жизнь аппаратов. В каудильо поддерживали жизнь, но и только. Изредка он приходил в сознание, чтобы прошептать: «Как же тяжело умирать». Но сторонники генералиссимуса — ультрас из Эль-Пардо — не могли позволить ему умереть. Дворцовая камарилья готова была пойти на все, чтобы в каудильо теплилась жизнь, пока не удастся провести собственного кандидата на пост президента Королевского совета, а также кортесов, и тем самым обеспечить назначение нужного ей преемника Франко. Кроме того, как пишет Хью Летэн, возможно, что «затяжная медицинская активность вокруг смертного ложа Франко» была вызвана желанием персонала госпиталя избежать обвинений в непрофессионализме. В конце концов дочь Франко настояла на том, чтобы ему позволили умереть спокойно. 19 ноября в 23.15 трубки и капельницы, поддерживавшие каудильо между жизнью и смертью, были убраны. Вскоре после этого он умер. Официальным временем его смерти считается 5 часов 25 минут 20 ноября 1975 года. Политические устремления «бункера» оказались окончательно и бесповоротно разбиты.
Политическое завещание Франко испанскому народу было зачитано в тот же день в 10 утра. Говоря о себе как о «верном сыне церкви», он попросил «прощения у всех». И далее: «И я от всего сердца прощаю тех, кто считал себя моим врагом, хотя сам я никогда не считал их таковыми. Верю и надеюсь, что у меня не было других врагов, кроме врагов Испании». После этого намека на признание своей вины и видимой попытки примирения немедленно следовало строгое предостережение: «Не забывайте, что враги Испании и христианской цивилизации не дремлют».
Реакция на известие о его смерти оказалась столь же категоричной и противоречивой, каким был он сам. Спрос на черные одежды мог сравниться лишь со спросом на шампанское, которое текло рекой. В некоторых баскских городках люди, как безумные, танцевали на улицах. От трехсот до пятисот тысяч человек прошли мимо гроба с телом Франко. Один из присутствующих на похоронах упал в открытую могилу и потерял сознание, что выглядело символично. Это походило на бессознательное состояние, насильно навязанное испанскому народу годами репрессий. Монументальная плита, подобная той, что укрывала могилу Хосе Антонио Примо де Риверы, была установлена на месте захоронения каудильо. Ни одного значительного главы государства, кроме генерала Пиночета, на похоронах не присутствовало.
ЭПИЛОГ
«Сфинкс без тайны»
Тирания — это привычка. Она способна развиваться и в конце концов превращается в болезнь. Человек и гражданин умирают в тиране навсегда: возврат к человечности, раскаянию, возрождению становится практически невозможен.