Физически слабый, эмоционально не уравновешенный, он тем не менее без колебаний бросался с кулаками на своих значительно более крупных братьев, когда они уж очень досаждали ему. Франко с ранних лет старался не оставлять безнаказанной любую несправедливость, совершенную по отношению к нему. В своих мемуарах Пилар вспоминает, с какой горечью и гневом юный Пакито переживал обиду, кот*-рую нанес отец, несправедливо наказав его.
Однако, несмотря на обостренную обидчивость Франсиско, на деле больше всего страдать от вспышек ярости отца приходилось старшему брату, Николасу. И Пилар, и Пакон вспоминают, как однажды юному Николасу пришлось просидеть весь день под диваном в наказание за некий проступок. Но Франсиско, несомненно, замечал, что суровость отца к Николасу умерялась в то же время его уважением и привязанностью к старшему сыну. Наблюдая за отношениями отца и брата, зачастую слишком резкими, а иногда и чрезмерно сентиментальными, Пакито с ранних лет выказывал равнодушие к проявлениям насилия. Его сестра Пилар вспоминает, как однажды, когда ему было восемь с половиной лет, она докрасна нагрела длинную иголку и прижала ее к запястью брата. Вместо того чтобы закричать или ударить сестренку, Франсиско проявил клинический интерес к ощущению боли, ограничившись замечанием: «Надо же, как пахнет жженым мясом!» Возможно, любимчик матери Пакито именно у нее научился умению стоически переносить страдания. И если Фрейд прав, утверждая, что «у ребенка, который был любимцем матери, на всю жизнь сохраняется ощущение победителя», то становится очевидным, что отношения Франко с доньей Пилар оказали огромное влияние на всю его дальнейшую карьеру. Тем не менее он чувствовал себя уязвленным явным предпочтением, которое выказывал отец Рамону, и жесткое соперничество с младшим братом Франсиско продолжал на протяжении всей жизни.
Таким образом, дети Николаса и Пилар Франко росли в глубоко несчастной семье, где физически их подавлял либеральный отец, а морально — религиозная мать. Это наложило сильнейший отпечаток на всю их последующую жизнь. Несмотря на то что братья Франко были очень разными, все они выросли в высшей степени эгоистичными личностями, руководствовавшимися больше голыми своекорыстными интересами, чем чувством ответственности. В их характерах также прослеживается и деструктивное начало. Рамон давал выход своим саморазрушительным склонностям в многочисленных отчаянных воздушных приключениях, Франсиско отдавался героическим деяниям на поле брани, бросая вызов смерти, Николас же рисковал, участвуя в различных авантюрах сомнительного толка. В политическом отношении Рамон и Николас, как и их отец, являлись вольнодумцами, близкими к масонству. Франко же, подобно донье Пилар, был глубоко консервативен. Николас и Рамон и в бытовом плане пошли по стопам отца. Они стали закоренелыми женолюбами и гуляками и вообще мечтали о «сладкой жизни». Франсиско же, как и его мать, был сексуально заторможен, аскетичен и замкнут. Однако все три брата отличались чрезвычайной гибкостью при защите своих интересов. Несмотря на жесткие взгляды на жизнь, Франсиско выказывал необыкновенную терпимость, когда речь шла о сохранении его личной власти. Николас с чрезвычайной легкостью отрекся от своих политических убеждений для того, чтобы проложить крайне правому младшему братцу дорогу к абсолютной власти. На этом пути, получая огромные дивиденды от коррумпированного режима каудильо, он был зачинателем или участником целой серии финансовых скандалов. Рамон тоже, пусть и с некоторой неохотой, изменил свои политические склонности сразу после того, как Франсиско стал верховным правителем в стане националистов во время гражданской войны. Хотя Франко, покинув отчий дом, старался избегать младшей сестры, Пилар тоже вовсю использовала имя брата, когда тот пришел к власти. В мемуарах она признавала, что ее удачливость в делах в основном проистекала из того, «что моя фамилия открывала передо мной многие двери». Только их несговорчивый папаша отказался пойти на компромисс в своих политических — или личных — взглядах, чтобы получить какую-либо выгоду от высокого положения сына. Он оставался откровенным противником националистов во время гражданской войны, его глубоко оскорбило сближение Франсиско с Гитлером и потрясли репрессии и разгул коррупции при режиме каудильо. В сороковых годах дона Николаса регулярно арестовывали — а затем со смущенными физиономиями освобождали — в мадридских барах, где он всячески поносил своего сына.