— Моя смена сейчас заканчивается, боюсь я не смогу вам помочь, — обиженно ответил ей Коллин.
— У вас есть, чем записать? — заметив ручку в нагрудном кармане у официанта и не дождавшись ответа, она выхватила ее и гневно, продавливая мятую бумажку, написала:
«Прошу прекратить эти нелепые письма. Я не общаюсь с мужчинами, которые трусливо передают записки, как в школе.»
Расплатившись, забрав вещи, она выскочила из «Saint Espresso», вбивая каблуки в темный от дождя асфальт, выпуская пар.
Рухнув в кресло в своем кабинете и положив забитую мыслями голову на руки, она простонала:
— Я никогда не найду мужчину…
Гермиона прокляла себя уже сотню раз, пока преодолевала расстояние от кофейни до Министерства и от лифта до ее кабинета. У нее отличная логика, и вскоре гриффиндорка поняла, как же она сглупила сгоряча написав эту ерунду. Эти мысли душили ее. Выводили из себя. Вся эта борьба разрывала её изнутри. Пока ей приносили документы, пока она проводила совещания, пока раздавала указы - все это время она думала о нем. О том незнакомце, который заметил ее и, возможно, она понравилась ему в своем обычном облике Гермионы Грейнджер. Заучки. С копной волос, торчащей во все стороны. С книгой в руках. Даже такой ее вид побудил прислать ей эту записку. Она погорячилась. Ведь она его даже не знает. Не стоило ей обижаться на незнакомца — скорее всего, он просто флиртовал.
Чем ближе время приближалось к обеду, тем сильнее она хотела остаться в Министерстве и не идти по традиции в кафе. Она струсила. Решив забежать после работы за своей порцией фраппе, она осталась в кабинете, погружённая в свою любимую работу.
Перечитывая свою готовую речь на пергаменте, она скупо выругалась на нехватку света. Распрямившись в кресле, она опешила - на улице было темно. Разминая затекшую шею, девушка решила отправиться домой, ведь на часах уже было полдевятого вечера. Не впервой Гермионе быть увлеченной делом и потерять ход времени.
Набравшись смелости, она переступила порог кофейни, которая оказалась, на удивление, пустой. Грейнджер решила, что если встретит Коллина, то обязательно извинится перед ним. Но его там не оказалось. Бармен беседовал с официанткой, столики были пусты. Гермиона направилась на свое излюбленное место и увидев то, что лежало на столе — оцепенела.
Розовые бутоны пионов приковывали взгляд девушки. Ошибки быть не должно, они предназначались ей. Под ними лежала сморщенная записка, на которой Гермиона гневно выводила строки шариковой ручкой. Дрожащей рукой она потянулась за кусочком бумаги, чтобы прочитать ответ незнакомца.
Комментарий к 1
Всем привет. Я специально не стала ставить помимо Гермионы еще одного героя в описание. Пускай он пока будет незнакомцем для вас, как и для нее)
А вообще будет интересно услышать ваши предположения.
Всем приятного чтения.
========== 2 ==========
«Не хотел тебя обидеть. Прости. Трусость здесь ни при чем. Могу я попросить твой номер телефона?»
Фраппе давно выпит. Гермиона не знала, сколько здесь просидела. Но впервые она столкнулась с тем, что не знает как поступить. С одной стороны, она жаловалась втихую самой себе на то, что пора бы ей найти кого-то, но, с другой стороны, решиться на отношения с маглом она боялась. Еще в кабинете она гадала: магл это или волшебник, и, прочитав записку, отмела второго. «Номер телефона».
Нет, она не брезговала отношениями с маглами. Она боялась последствий. Как потом рассказать ему кем ты работаешь? Кто ты есть? Как рассказать ему, почему ты с собой носишь деревянную палочку? Как рассказать ему, что метла у нее в доме с автографами отнюдь не для уборки. Вопросы копились и копились. Страх рос.
С каких пор героиня войны, помогавшая знаменитому Гарри Поттеру убить самого темного волшебника, будет бояться отношений? С каких пор девушка, которая целый год скрывалась от Пожирателей смерти и приспешников Темного Лорда в поисках крестражей и ограбившая самый защищаемый банк, будет бояться отношений? Она летала на драконе и на гиппогрифе, она, в конце концов, была на волоске от смерти! Гриффиндорцы не трусы, а уж Гермиона — тем более. Она не будет бояться.
Достав чистый лист, оторвав от него небольшой клочок, девушка аккуратными цифрами вывела номер домашнего телефона. Отдав ручку бармену и передав ему записку, она распрощалась и ушла домой. Это был первый случай, когда она зашла в кофейню за любимым напитком и вышла из нее с цветами и счастливой улыбкой.
На следующий день в любимом кафе ее ждал только кофе. Без записок. Без пионов. Без незнакомца. Немного расстроившись, Гермиона направилась на работу: сегодня был первый день проверки. Она главный инспектор в этом рейде. Поспешив на свой этаж, зайдя в лифт, кованные дверцы резко остановила чья-то рука.
— А ведь день только начался… — прошептала она себе под нос, на что сразу получила ответный взгляд, полный ненависти и холода.
— Грейнджер? — поприветствовал он.
— Малфой, — ответила кивком с толикой ненависти.
И без того узкий лифт оказался еще меньше. Слишком маленький для двоих. Слишком тесный. Слишком душный. Слишком было всё.
Она встречала Драко Малфоя после войны несколько раз. Его семью оправдали. Люциуса понизили в должности, но зато его сын возглавил отдел темных тайн. Последний курс в школе он был незаметной тенью в школьных каменных коридорах. Держался в стороне. Отвечал только по делу. Он изменился. Но неизменным остался его взгляд. Презрительный, надменный, полный отвращения к таким как она. В Хогвартсе он был старостой школы от мальчиков, она была от девочек. Их совместное патрулирование выпадало на один день. Пятница. Она ненавидела вечера пятницы. За весь год он перекинулся с ней всего парой фраз. Но это было хуже, если бы он, как обычно, высказывал ей все в лицо. Об ее принадлежности, об ее грязноте крови. Но он молчал. И это выводило из себя. Гермиона не знала что у него на уме. Часто она шла позади него и наблюдала. Осанка аристократа, вздернутый подбородок и пепельно светящиеся в темноте от факелов волосы. Картина завораживала своей неординарностью. За красивой внешностью Малфоя скрывалась прогнившая душа. И сейчас она будто очутилась на патрулировании школы. Только вместо темных коридоров — лифт. Она стоит позади слизеринца и вновь смотрит в его спину. Он изменился опять. Стал выше, вырос в плечах. Но таким же неизменным оставалась его осанка и пронзительный взгляд полный отвращения. Она чувствовала это даже когда Малфой стоял спиной к ней. Удивившись своей храбрости, набрав в легкие воздух, она сказала:
— Малфой? — он все так же остался стоять к ней спиной, только немного повернув голову к ней. — На следующей неделе я прибуду в твой дом с проверкой. Пожалуйста, приготовь бумаги по всем своим эльфам и подготовь дом, чтобы моя комиссия смогла аппарировать.
Он ничего ей не ответил, лишь кивнул и вышел на своем этаже. Когда закрылась дверь лифта, Грейнджер облокотилась на стенку и громко выдохнула, и с удивлением поняла, что не помнит его голоса, а ее фамилия, сорвавшаяся с его губ, едва ли была слышна.
Обед Гермиона с радостью пропустила, ведь в это время инспекция во главе с ней отправилась в первый дом. Она решила, что первые рейды должны пройти под ее началом, чтобы указать своим сотрудникам на что нужно обращать внимание, как правильно разговаривать с домовиками и, как ни странно, с их хозяевами. Не все были довольны новым законом по защите домовиков. Грейнджер вкрадчиво объясняла маленьким пугливым человечкам, которые смотрели то на нее, то на своих хозяев с маслеными от слез глазами, что они имеют право получать за свою работу деньги, что побои — это неправильно, и они могут жаловаться на это в ее инспекцию. Это было словно гром среди ясного неба. Столько слез она не видела ни разу в жизни. Она предполагала, что будет не просто, но оказалось все еще хуже. Успокаивая сначала домовиков, затем внося их в реестр, где строго черным по белому выводилась их заработная плата, которая должна была поступать каждый месяц начиная с этого дня и отражаться на заколдованной бумаге. Потратив больше четырех часов только на один дом, она поняла, что рабочее время закончилось. Утешив себя, что работа в следующий раз пойдет намного быстрее, ведь в первый раз всегда сложно. С опытом все наладится.