- Очень, - с улыбкой отозвался парень, осаждаемый котами, требовавшими выдать и им по кусочку лакомства. – Только мне показалось, что соли много. Влюбился, что ли?
- Это по рецепту! – неожиданно даже для самого себя Стасик смутился, а поняв это – отвернулся, взявшись за мытье посуды: в квартире Максима он уже чувствовал себя почти как дома.
Слова, сказанные скорее всего просто вскользь, засели в голове настолько прочно, что ни о чем другом размышлять не получалось. Что, если Макс, сам того не зная, оказался прав? Что, если Стас действительно влюбился в него?
Всю жизнь он считал себя натуралом, встречался с девушками, не обращал внимания на парней, но если смотреть непредвзято, если оценить все со стороны – что получается? Максим сразу ведь ему понравился именно внешне. Возникла заинтересованность, превратившаяся в навязчивую идею. Потом появилась необходимость видеть его постоянно, быть рядом с ним, общаться, владеть его вниманием. Как иначе можно назвать это?
Ответ Стас, конечно, знал, но не озвучивал его даже себе самому.
========== 3 ==========
Стаса лихорадило уже недели три к ряду, он словно болел, сгорал от температуры, его колотил озноб, пальцы немели – но только в присутствии одного конкретного блондина, да и, если бы парень решился посмотреть правде в глаза, стало бы ясно, что все эти неприятные и сумбурные ощущения нагоняет он на себя сам. Страдая по ночам жуткой бессонницей, Стас зависал в интернете, играл в простые, не требующие особых мозгов, игры, и думал, думал, думал о собственных чувствах, проверял их, выяснял глубину и размах. Вообще, в подобных вещах Стас вовсе не был силен, от этого страдал еще больше, нервничал, собирался «прямо завтра» серьезно поговорить с Максимом, а когда это самое «завтра» наступало – находил себе кучу поводов отложить разговор.
То, что ориентация у него вот так неожиданно взяла и поменялась, Стас принял довольно спокойно. Его волновало то, как отнесется к подобному повороту Максим: брюнет понятия не имел, кто ему нравится, ведь ни разу не слышал каких-либо упоминаний о романтических отношениях из уст Макса – словно у него вообще никогда никого не было. Зачастую Макс просто отмалчивался и переводил в своей излюбленной манере тему, но когда Стас слишком настойчиво задавал вопросы – а в последнее время это случалось все чаще, - блондин огрызался такими фразами, после которых Стаса словно силой отшвыривало назад.
Его компанейская натура с большим трудом справлялась с этой проблемой – хотелось хоть с кем-нибудь поделиться переживаниями, рассказать за бутылкой пива, написать по интернету, обсудить по телефону, но он держался, молчал, сам не понимая, почему. В своих друзьях, по крайней мере, в некоторых из них, Стас был полностью уверен – не примут его «новость» в штыки, не засмеют, не начнут даже презирать. Но и что-то путное посоветовать вряд ли сумеют, так что не стоит рассчитывать на большее, чем просто сочувственные кивки и похлопывания ладонью по плечу.
«Есть еще бабы», - с некоторым сомнением, вполне оправданным опытом, подумал Стас.
Да, девочки среди его друзей из группы тоже были. И именно подруги, хотя на первом курсе он встречался с двумя или тремя из них, но ничего серьезного не затевал, непонятно еще, кто кого тогда захомутал на пару недель отношений. В барышнях своих Стас был уверен – они посочувствуют, проникнутся ситуацией, выдадут стопку-другую советов, возможно, даже верных. Но сохранить это все в секрете у них получится только группкой в пять-шесть человек, если не больше, а это немного напрягало.
Его, вопреки ожиданиям, не пугала всеобщая известность – в институте «голубые» не были чем-то из ряда вон выходящим. Кажется, в прошлом году там училось два гея, потом они даже образовали парочку, а потом выпустились, оставив о себе только воспоминания. После этого одним бисексуалом в лице Стаса уже никого не удивишь.
Беспокоила парня только реакция самого Максима. Стас помнил, как еще давно, в начале их общения, разговор вскользь коснулся гомосексуалистов (обсуждали то ли гей-парад, то ли какой-то законопроект, касающийся этого). В то время эта тема еще не была для брюнета минным полем, по которому страшно идти, и он ляпнул что-то о своей «натуральности», а сам Макс вообще промолчал на этот счет, по обыкновению сменив тему. И сейчас, разбирая тот эпизод на тысячу составляющих, Стасик не мог понять – то ли его приятель не хотел признаваться в своей бисексуальности, то ли ему просто противно было разговаривать про педиков.
Внешность блондина тянула на все фронты. Он был действительно красив, но это не делало его обязательно геем, точно так же, как и не делало обязательно натуралом. В нем не было и следа манерности, он никогда ни с кем не заигрывал, не отпускал плоских и пошлых шуточек вслед проходящим дамам, не засматривался на мужчин. Да что там, он даже в глаза никому не смотрел – только он, Стас, при разговорах удостаивался такой чести, и это невероятно льстило.
В сентябре с началом учебы стало одновременно и легче, и сложнее. Стасу приходилось отвлекаться от раздирающих изнутри мыслей на каждодневные лекции, переключение мозгов давалось ему нелегко, а удерживать внимание только на преподавателях и том, что они объясняют, было не просто тяжело – почти невыносимо. Из-за постоянно прилагаемых усилий к концу дня часто начинала гудеть голова, на утренних пробежках Стас выглядел уставшим и не выспавшимся, и это не могло остаться незамеченным Максимом.
- Что с тобой? – спросил он, когда Стас замолчал на половине фразы, невидящим взглядом уставившись куда-то в район груди блондина.
- А что со мной? – словно очнувшись, парень мотнул головой.
- Сам на себя не похож.
- М-м-м… - задумчиво протянул Стас, напрягшись и остановившись посреди асфальтированной дорожки. Макс перешел на шаг – он считал, что вредно после бега так резко замирать – и тоже вернулся к другу.
Брюнета грызло мучительное сомнение: может быть, как раз наступило время для того самого разговора, для тех слов, что требовали открыть рот и выплеснуть все, что накопилось за долгое время. Пожалуй, если бы Максим подождал еще секунду или две – Стас бы заговорил, но ждать он не стал:
- Устаешь в институте? – блондин чуть улыбнулся. – Потеешь над кастрюлями борща?
- Да иди ты, - фыркнув и тряхнув головой, сгоняя с лица идиотскую улыбку, Стас первым сорвался с места. – Кто первый до бювета!
Такие перегоны они устраивали нечасто, Максим практически никогда не выступал их инициатором, но постоянно умудрялся обогнать Стаса, так что тому в последнее время приходилось изловчаться и выбирать наиболее выгодный момент для старта гонки, чтобы лишить блондина даже малейшего шанса на победу.
До означенного бювета, того самого, под крышей которого состоялось их знакомство почти полгода назад, оставалось всего метров десять, когда мысленно торжествующего Стаса обогнал Макс, пробежав не по асфальтированной дорожке, а по траве рядом. Блондин влетел внутрь буквально за секунду до Стаса, но успел развернуться и поймать споткнувшегося на пороге парня в некое подобие объятий.
- Тебе надо больше тренироваться, иначе никогда не выиграешь.
- У тебя просто ноги длиннее, - не спеша отстраняться, парировал Стас.
- Тут уж ничем не поможешь, - согласился улыбающийся Макс. – И что я там выиграл? Мы не успели обговорить условия.
- Да ну тебя, - попробовал возмутиться брюнет, выбираясь-таки из рук все еще довольного своей победой Максима.
Это изначально было одним из главнейших условий состязаний – когда проигрывал Стасик, ему приходилось готовить что-нибудь на ужин, ну а если внезапно в аутсайдерах оставался Максим, Стас тянул его в кино. Именно поэтому наперегонки ребята почти не бегали, ведь брюнет быстро понял, что постоянно оказывается позади. Готовить для Макса на самом деле было довольно приятно, особенно нравилось получать от него комплименты, но слишком часто Стас не мог себе этого позволить – наверняка тогда блондин начал бы о чем-то догадываться.