Английская супруга императора после его смерти в 1125 году возвратилась на свою родину, но не сумела взять там верх над своим двоюродным братом Стефаном Блуасским. Вторым браком она сочеталась с графом Готфридом Анжуйским. Благодаря их сыну Генриху дому Плантагенетов суждено было добиться английского трона. В 1150 году Генрих стал герцогом Нормандии, два года спустя он женился на Элеоноре (Алиеноре) Аквитанской, которая незадолго до этого была разведена со своим первым супругом, королем Людовиком VII Французским. В результате норманнское королевство Англия, после того как Генрих в 1154 году вступил на трон вслед за Стефаном Блуасским, располагало обширными континентальными владениями, которые в существенной степени определяли отношения с Францией.
Контакты Империи с королевством Капетингов были возобновлены при Штауфенах, во время крестового похода Конрада III, и, несмотря на неоднократное военное взаимодействие, были отмечены недоверчивым и отрицательным отношением друг к другу. В первую очередь состояние конфронтации между Империей и Францией постоянно подчеркивал союз между королем Рожером Сицилийским, Вельфами и Людовиком VII, осуществленный в 1148 году. Из первых лет правления Фридриха I нам ничего не известно об отношениях с западными державами, очевидно, политика в эти годы и там, и здесь была сконцентрирована на другом круге вопросов. Лишь после своей императорской коронации, когда господство Штауфена в Империи было поставлено на надежную и прочную основу, Фридрих в 1157 году направил делегацию в Англию и предложил Генриху II заключить дружественный союз. Мы узнаем об этой инициативе из ответного послания Плантагенета, передаваемого Рагевином, которое благодаря своему бросающемуся в глаза покорному тону долгое время расценивалось как доказательство мнимых притязаний Барбароссы на «мировое господство». Хотя новейшая историография способна отвести надлежащее место этой явно ошибочной точке зрения[686], все же богатые дары, поднесенные английскими послами на рейхстаге в Вюрцбурге осенью 1157 года, указывают на принципиальную готовность к установлению или продолжению отношений взаимного согласия.
Якобы «всемирное» значение штауфеновского господства нашло свое первое, раннее выражение еще и в том, что на этом Вюрцбургском съезде ко двору Штауфена впервые явились послы из многих частей западного мира. Наряду с Англией и Византией туда направили свои делегации также Дания, Венгрия, Италия, Бургундия, Испания и Франция[687]. Французский король, самим основам господства которого угрожали не только внутренняя оппозиция, но и английские континентальные владения, ввиду такого развития событий оказался явно отодвинутым на второй план. Барбаросса, за год до этого женившийся на Беатрисе Бургундской, сразу после съезда в Вюрцбурге предпринял поход в Бургундию. Там он последовательно освидетельствовал самые значительные пункты и при этом применил на деле свои права — не только как император, но и как новый сеньор страны — в непосредственном соседстве с французскими землями. Таким образом, не случайным было то, что Людовик VII намеревался тогда встретиться со Штауфеном, но одновременно, движимый глубоким недоверием, предусмотрительно привел в готовность войска. Впрочем, до непосредственной встречи двух государей дело не дошло, ограничившись переговорами между двумя канцлерами — Райнальдом фон Дасселем и магистром Альдерихом. Послание императора возвещало Людовику, что он собирается провести совет с князьями по поводу назначения новой встречи, правда, только после предстоявшего итальянского похода[688].
686
Значение имеет прежде всего то обстоятельство, что Генрих не проявил готовности пойти навстречу личной просьбе императора — требованию вернуть мощи святого Иакова, увезенные императрицей Матильдой из имперской сокровищницы на свою английскую родину, см. об этом: